Утром выпал снег

Андрей Николаевич Толкачев

Писатель. ВдохновениеПутешествия с романтикой #5

В этом сборнике собрано 39 историй о родителях и детях: о том, что может случиться в жизни и как выходить из запутанных, порой «дурацких», а порой тупиковых ситуаций и положений. Герои книги – люди самых разных стран, возрастов, профессий и сословий, на своем примере показывают, как можно быть несчастными и где найти счастье.

Автор ставит под сомнение многие способы воспитания, показывая, как на людей влияют разные события, происходящие в их жизни. Читаешь и понимаешь, что легче простить, чем идти напролом, что судьба бывает как милосердна, так и крайне жестока. Книга полезна в равной степени и родителям, и детям.

Андрей Толкачев

Утром пошел снег

Раздел первый

Рассказы о жизни родителей и детей

Огурцы

Часть первая. Встречать…

Нарезали огурцы, помидоры, поставили жареную картошку, прямо в сковородке, добавили перья зеленого лука. Сели – поели. Вышли – присели. На крыльце, потом в доме. Посмотрели в окно, отец и сын, молча, синхронно.

Сын приехал, – эт, значит, подъем до зари, и три километра по росе, на рыбалку.

Закурили. Сын – свои сигареты, отец – свои.

Вот он глубоко затянулся, выдохнул дым, отвел голову в сторону, будто искал подтверждения чего-то, и, наконец, сказал:

– Я все не пойму, как ты мог?

– А?! – отца будто с места сдернуло.

Знал вопрос, долго ждал.

– Как ты мог? – затушил окурок. – Как мог ее потерять?

– Сынок. Не надо так…

– Столько лет вместе… И так сразу все обрушить.

– Сынок…

– Не позвонить, не сообщить? Ты ничего не делал. Сидишь спокойно, – грызешь огурец.

Бросил огурец на стол. Помолчали.

– Вот так! – сын отшвырнул кружку, шагнул к дверям, на крыльцо, в калитку, к лесу.

Пошел широким шагом, не разбирая дороги.

Вернулся.

– Говоришь про урожай огурцов. Какой урожай, когда ты потерял жену?

– Сын, остановись. Прошу тебя.

– Сидишь тут. Молчишь. А что ты сделал, чтобы спасти ее?

– …

– Молчать только умеешь.

– ….

– Вот знаешь, хотел тебе высказать – не знал, как… Помню, мать говорила, что ты тюфяк…, а я обижался на нее. Думал, как же, отец же.

– Да, как-то так. Ну, она шутя.

– Как тебя отцом называть? Это не вопрос. Не отвечай.

– Да-да, конечно.

– Я не приеду.

– Работа…, конечно.

– Нет, ты не понял. Я никогда не приеду. Меня не ищи.

Садилась ночь.

Она убаюкала и дом, и сад, и калитку, что закрылась за сыном, и тропинку за домом, – ту, что по росе три километра до реки. Все притихло. Все заснуло.

Он не спал. Растерял где-то ответы, все ответы с того самого дня.

А что ответишь?

– Не звони о болезни, – ее голос.

– Хорошо, конечно, только не волнуйся, – мой голос.

– Не говори о больницах, химии и этом дерьме, мне так спокойнее, – ее голос.

– Ну, само собой, ничего не скажу.

Переживала, чтобы сын не увидел ее дома такой, хотя на последней стадии уже выписали, чтобы дома…

Он не спал, – пошел готовиться к рыбалке. Все подготовить на двоих, так спокойнее.

Достал сапоги, снял с них паутину, плащ достал, – сыновний попался, положил на лавку, полез за своим, с черными полосками от велосипедных скатов. Проверил удочки, – на одной крючок заржавел, надо сменить, – банка справа, на верхней полке. Пошел собаку приструнить, чтобы лаем не заливалась, хотя, нет, лучше отвязать, позвать с собой, на тропу, ту, что по росе три километра до реки.

Скоро утро.

Сын в детстве как-то спросил:

– Пап, как мне нарисовать восход солнца, когда я сплю?

– Тебя удручает отсутствие пейзажа днем? – спрашиваю своего юного художника. – Утром такое освещение. Значит, надо вставать, как на рыбалку. «Познай, где свет, – поймешь, где тьма». Вечером никаких фильмов, книжка и на «боковую». Ну в крайнем случае можно посидеть за телескопом, пока не увидишь звезд, и со спокойной совестью уходишь спать. Нет – нет! Ты не отворачивайся.

– Пап, я не это хотел спросить. Я никогда не научусь рисовать. У меня нет таланта, – зачем ты меня обманываешь.

– А знаешь, проведи эксперимент – убеди себя, что ты художник и сейчас напишешь картину, маслом, как когда – то, в XIX веке, Федотов, он нигде этому не учился. Ты накину