Глава 1

Солнце палило нещадно, но с моря дул устойчивый бриз, принося с собой запах пересохших водорослей и едва заметный намек на прохладу. Вихрящиеся потоки воздуха сдували песок c провалившейся металлической крыши автозаправочной станции. Проржавевшие топливные колонки были похожи на надгробия, торчащие из наметенных барханов, как из могил. Оборванные электрические провода едва слышно посвистывали, болтаясь из стороны в сторону.

Край навеса раскачивался и грохотал на ветру, мешая прислушиваться. Впрочем, и так было ясно, что опасность в этой части города была минимальной – мутанты не любили жару и сухой воздух, поэтому всегда держались ближе к воде, и жрали, в основном, расплодившихся коз, когда те паслись в плодородной зоне возле озера Мариут. Другое дело – дикие. Эти, если соберутся большой толпой, могли представлять опасность, но они редко выбирались в город, так как все для них ценное росло на плодородных землях ближе к Нилу.

Злой жаркий ветер хамсин, как это бывает в середине марта, еще и не начинался, но температура воздуха держалась под сорок на всем побережье от Ливии до Синая.

В тени полуразрушенного магазина, расположенного метрах в двухстах от заправки, укрылся наблюдатель, одетый в выгоревший мешковатый костюм. Голову его, не смотря на жару, покрывал капюшон, лицо от песка и пыли закрывал платок, намотанный на арабский манер, а за спиной висел на лямках полотняный мешок. Укрывшись от яркого света, он без помех мог рассмотреть площадь, у края которой располагалась заправка. Возле его ног лежала собака, облаченная в пластинчатый алюминиевый панцирь, некогда выкрашенный разводами под цвет песка, но теперь облупившийся и потертый и потемневший. Панцирь топорщился во все стороны остро отточенными лезвиями, делающими собаку похожей на жутковатого доисторического зверя. Из лобовой пластины, подобно рогу единорога, торчал широкий короткий кинжал, похожий на наконечник средневекового копья. Собака высунула язык и часто дышала, то и дело принюхиваясь к запахам, которые приносил ветер. Но беспокойства не выказывала.

В одной руке наблюдатель держал прижатый к глазам бинокль, другой придерживал потрепанную автоматическую винтовку, сработанную лет тридцать назад, когда на Земле еще существовали заводы.

Площадь и улицы были полностью засыпаны толстым слоем песка, но следов на нем видно не было. Если бы банда диких тут появлялась недавно, ветер не успел бы все замести. До ближайшего провала в асфальте, из которого могли бы иногда выбираться мутанты, было расстояние километра два, не меньше. Бдительность терять, конечно, нельзя, но уровень опасности можно было считать невысоким. К тому же собаки заранее поднимут тревогу, учуяв противника раньше людей.

Наблюдатель убрал от глаз видавший виды бинокль и сделал жест, означавший что группе за его спиной можно выдвигаться на площадь. Тут же из глухих теней вдоль разбитых и занесенных песком витрин магазина шагнуло пятеро бойцов, вооруженных тяжелыми четырехствольными ружьями, кустарно отлитыми из бронзы. Калибр ружей был внушительным, миллиметров двадцать, а приклады и прочая оснастка были грубо сработаны из второсортной древесины.

Бойцы, как и наблюдатель, были одеты в мешковатые костюмы, то ли сохранившиеся с давних времен, то ли сшитые из старого тряпья, а головы их тоже покрывали капюшоны или выцветшие куфии. Глаза двоих были защищены очками промышленного производства. От ружей к мешкам за спинами бойцов тянулись довольно толстые провода, что говорило об использовании электрической системы воспламенения метательного заряда. На рюкзаках каждого крепились по четыре мощных пороховых гранаты. Эти гранаты предназначены были именно для оглушающего акустического воздействия на мутантов, так что пиротехники поработали над качеством резкого и громкого звука. Осколки никакого заметного вреда мутантам не причиняли, так что не было никакого смысла утяжелять боеприпасы металлическими оболочками. Вместо этого их проклеивали в несколько десятков слоев из плотной бумаги, поучая некое подобие учебных имитаторов взрыва. Но грохали они так, что и у человека уши заложит на несколько сек