Только сегодня

Нелл Хадсон

Переведено. Проза для миллениалов

Канун Нового года.

Умопомрачительная вечеринка должна запомниться всем. Любой ценой. Для Джони и ее друзей эта ночь обещает стать кульминацией их беззаботной молодости, однако с наступлением рассвета им всем придется столкнуться с чем-то более страшным, чем похмелье и порванные колготки.

Но они не позволят трагедии омрачить их молодость и заглушить жажду любви, веселья и вечного праздника. Они будут изо всех сил стараться удержать золотое время, когда впереди вся жизнь и нечего терять, пока наконец не столкнутся с неизбежной правдой: веселье в любом случае однажды закончится. Вопрос лишь в том – как?

«Только сегодня» – архетипическая история взросления и потери невинности в декорациях современного Лондона. Для поклонников Салли Руни и Стивена Чбоски.

Нелл Хадсон

Только сегодня

Маме и папе

Простите –

Моя душа здесь с Цезарем во гробе.

Пока я с ней в разлуке, замолчу.

    Уильям Шекспир. Юлий Цезарь, акт III, сцена 2 (пер. А. Фет)

Nell Hudson

JUST FOR TODAY

©2022 Nell Hudson (P)2022 Headline Publishing Group Ltd

© Медведько Ю., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Пролог

С тех пор как мы завели традицию обмениваться нашими дневниками, я пишу с мыслями о тебе. Ты как будто восседаешь где-то высоко на галерке моего сознания. Я слышу тебя. Интересно, всегда ли так будет. Будет ли все, что я смогу написать, эхом тебя.

Надеюсь на это.

Возможно, если я опишу все произошедшее с нами за последний год, то тогда осознаю, что же произошло. Пока я притаилась в закутке между Рождеством и Новым годом, и жизнь затихла. Мне нечего было делать, да я ничего толком и не могла делать, кроме как писать. Это помогало, как всегда. Соприкосновение стержня ручки с бумагой замыкало во мне электрическую цепь, соединяя голову с сердцем, отождествляя меня сегодняшнюю с той, кем я была год назад.

Последние двенадцать месяцев приходят ко мне в снах в образах морской воды и запаха загара на коже. Высвечиваются всполохами: любимое созвездие, моя голова на чужих подушках, театр, теплое тело, прижавшееся к моей наготе. Я перескакиваю от пейзажа к пейзажу: поля и утесы сменяются городскими огнями, мерцающими в сумерках. Вереницы домов. Круговерть комнат. Наше веселье.

Воспоминания ранят. Я переворачиваю один камень, а под ним нахожу множество других, и под каждым оживают события далекого прошлого. Происшествие нескольких месяцев давности рождает другое или сразу несколько более поздних, которые предстают передо мной с такой ясностью, что у меня перехватывает дыхание. И я пишу. И каждая картина, всплывающая в моем сознании, с предельной ясностью указывает на неизбежность надвигающейся катастрофы, что в конечном итоге и произошло.

Из моего окна видна трепещущая на ветру дикая яблоня. Иногда яблоню навещает малиновка, и я вынуждена отрываться от своих воспоминаний. Птица смотрит мне в глаза, и я чувствую что-то родное, что-то радостное. И я возвращаюсь к своей писанине с обновленной решимостью.

1

Я арендовала душную мансарду в доме практикующего психотерапевта в Северном Лондоне и работала няней в семье, которая проживала неподалеку. На работу и с работы я ходила пешком. Каждую пятницу по пути домой я покупала в местном гастрономе итальянскую шоколадку, ту, у которой под оберткой спрятано предсказание, отпечатанное на полоске вощеной бумаги. Лакомясь шоколадом, я затевала переписку с друзьями, строя планы на вечер. У нас каждый день что-нибудь да намечалось, а если вдруг нет, мы делали все, чтобы это исправить: устраивали купание при луне в пруду Хэмстида, затевали пикник в парке, который заканчивался часа в четыре утра в среду в каком-нибудь неизвестном ночном клубе.

Но это было неважно, ничего не имело значения.

Вернувшись в свою захламленную конуру, я спешила сменить подчеркнуто благообразный наряд няни на что-нибудь созвучное предстоящей ночи. Обувь должна была соответствовать тому стремительному ритму, в котором проходили наши увеселения. Но кроссовки исключались – на всякий случай, так как в некоторые з