Дочь времени. Поющие пески

Джозефина Тэй

Алан Грант

«Дочь времени» – самый известный роман Джозефины Тэй. Ассоциация детективных писателей Англии официально считает его величайшим английским детективом.

Сможет ли прикованный к постели инспектор Скотленд-Ярда раскрыть убийство, которое произошло почти пятьсот лет назад? Алан Грант лежит в больнице со сломанной ногой и от скуки решает разгадать тайну самого запутанного преступления средневековой Англии – гибели двух малолетних принцев, в которой обвиняют короля-узурпатора и горбатого чудовища из детских сказок Ричарда III. Сыщик пытается разобраться, так ли был ужасен король, как о нем пишут Шекспир и Томас Мор. Как истинный полицейский, он начинает расследование с вопроса: кому было выгодно убийство племянников Ричарда III?

Инспектор Алан Грант едет ночным поездом в отпуск в Шотландию. Утром, по прибытии на станцию, он случайно обнаруживает в соседнем купе труп молодого француза Чарльза Мартина и машинально подбирает с пола газету, которую молодой человек читал незадолго до смерти.

Полиция не считает нужным расследовать дело, полагая, что смерть пассажира наступила вследствие естественных причин. однако Грант уверен, что полиция ошибается. Ему не дает покоя стихотворение о поющих песках, которое Чарльз Мартин набросал на полях газеты…

Джозефина Тэй

Дочь времени. Поющие пески

Романы

Josephine Tey

The Daughter Of Time. The Singing Sands

* * *

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается

© Перевод. Л. Володарская, наследники, 2022

© Перевод. Ж. Грушанская, наследники, 2022

© Перевод, стихи. Н. Сидемон-Эристави, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Дочь времени

Правда – дочь времени.

    Пословица

Глава первая

Грант лежал на высокой койке, заправленной белоснежным бельем, и смотрел в потолок. Смотрел, надо сказать, с отвращением, потому что уже давно мог бы с закрытыми глазами перечислить все трещины, из которых составил карту с реками, островами и континентами для своих нескончаемых мысленных путешествий. Он постоянно задавал себе самые разные задачки, искал спрятанные на чистом потолке лица людей, фигурки птиц и рыб. Делал в уме сложные математические расчеты и вновь открывал для себя мир детства. У него отняли все, кроме потолка, и он возненавидел его лютой ненавистью.

Не выдержав, Грант попросил Пигалицу как-нибудь передвинуть кровать, чтобы он мог заняться другой частью потолка, но оказалось, что это непоправимо нарушит симметрию в палате, а в больничной системе ценностей симметрия незначительно уступает чистоте, зато стоит намного выше сострадания. А вот что вне всякой конкуренции, так это невежество.

– Почему бы вам не почитать? – спросила Пигалица. – Смотрите, сколько новых дорогих книжек!

– На земле слишком много людей, и почти все что-нибудь пишут. Каждую минуту типографские машины печатают бог знает сколько миллионов слов. Ужасно!

– Похоже, у вас опять начинается запор, – задумчиво произнесла Пигалица, которую на самом деле звали сестрой Ингхэм.

Грациозное создание ростом пять футов и два дюйма, похожее на ожившую статуэтку из мейсенского фарфора. Поднять ее Грант мог бы одной рукой, будь он на ногах, и его унижало даже не то, что Пигалица указывала ему, что и когда делать, но тот факт, что она крутила его, мужчину под шесть футов. А матрасами она манипулировала с беззаботной грацией жонглера. В отсутствие Пигалицы Грант переходил во власть Амазонки, богини с руками, напоминавшими ветви бука. Амазонка, или сестра Даррелл, была родом из Глостершира и каждую весну, когда зацветали нарциссы[1 - Нарцисс – национальная эмблема валлийцев. – Здесь и далее примеч. пер.], изнывала от тоски по дому. (Пигалица же выросла в Литаме, в приюте Святой Анны, и не оставила места в своей жизни такой чепухе, как нарциссы.) У Амазонки были большие ласковые руки, большие ласковые коровьи глаза, с лица не сходило жалостливое выражение, при малейшем физическом усилии она начинала пыхтеть, как испорченный насос, – и все-таки ощущать себя невесомой пушинкой менее унизительно, чем неподъемной колодой.