Фантомные боли железных грифонов
Анастасия Орлова
Говорят, научный городок Творецк разумен. Он выращивает дома и похищает людей, а силовое поле по его границам сжигает любого, кто сунется без приглашения.Говорят, из Творецка не выйти ни живым, ни мёртвым, и если он ищет тебя – бежать бесполезно.У сероглазого нейрохакера есть выбор: сесть в тюрьму или стать пленником Города, чтобы выведать его планы, ведь тот замыслил недоброе…В неоновом тумане Творецка его уже ждут, и неясно, что страшнее: потерять там жизнь или обрести то, что дороже жизни.
Анастасия Орлова
Фантомные боли железных грифонов
Пролог
19 июня, 67-ой год после Конца света
Сознание ко мне возвращалось очень медленно, будто всплывало откуда-то из кишечника. Однако оно вернулось раньше, чем способность шевелиться, и я успел сообразить, что разумнее будет сперва прислушаться к происходящему вокруг. Оценить, так скажем, ситуацию, а уж потом оживать.
Бьющий в лицо белый свет обжигал глаза даже сквозь закрытые веки, тело обжигал холод. Я промёрз, как завалявшийся в морозилке полуфабрикат.
Кто-то подошёл и склонился надо мной, частично заслонив слепящий свет. В нос ударил острый и стерильный запах чего-то медицинского, за которым прятался тихий шлейф цветочных духов. Женщина.
Писк каких-то приборов, резиновое клацанье кнопок над моей головой, затем – быстрое царапанье ручкой по бумаге.
Хлопнула дверь, впустив аромат крепкого горячего кофе. Сразу же чертовски захотелось пить.
– Добрый вечер! – мягко поздоровался мужской голос.
Я бы дал его обладателю лет пятьдесят. Если верить шагам, пришёл он не один.
– Какие новости о нашем госте, доктор Сталь?
О, Сталь! Тебя я знаю, про тебя мне рассказали. В памяти всплывает фото из личного дела: сухие острые черты, светлые, на скорую руку забранные волосы, строгая складка у тонких, плотно сжатых губ и стальной взгляд льдисто-голубых глаз поверх узких прямоугольных очков. Катриса Стельман, пятьдесят шесть лет, военный нейробиолог, специализировалась на разработке методов сканирования и оцифровки сознания. Была ведущим специалистом в составе одной из первых групп, прибывших в Творецк после произошедшей здесь катастрофы шесть лет назад.
– Любопытные, Профессор, – ответила она.
«Профессор» тоже, скорее всего, погоняло, как и «Сталь» – меня предупреждали, что именами здесь пользоваться небезопасно. Но его я не знаю.
– Получилось установить личность? Кто он?
– Мужчина около тридцати пяти лет в отличной физической форме… Да, выглядит моложе, но я склонна доверять анализам, а не внешности.
Да вы мне льстите, доктор! На самом деле мне чуть больше. Наверное. Я сам не знаю.
– Рост метр восемьдесят шесть, вес семьдесят девять с половиной килограммов; увечья, импланты, хронические заболевания отсутствуют, следы наркотических веществ в крови – тоже…
– Ну, это всё мы и так видим, – перебил Профессор. – Вы бы его, кстати, хоть прикрыли…
– Зачем? Он же не труп.
– Вот именно. Лежать голым на железном столе наверняка не слишком приятно.
– Он без сознания. Ему всё равно.
Ну отлично. Вы всех гостей так встречаете?
Зашуршала ткань, послышались шаги, и мои бёдра укрыло что-то лёгкое, нагретое теплом чужого тела. Наверное, медицинский халат. Сталь скептически хмыкнула, – значит, халат не её.
– Продолжайте, пожалуйста, – голос Профессора прозвучал совсем близко.
Ему, значит, обязан.
– Ах, можно, да? – нарочито вежливым тоном съязвила Сталь. – Спасибо. Что ж… Кхм… Ещё я обнаружила несколько старых, давно сросшихся переломов. Сейчас все показатели в норме, из повреждений только несерьёзные ссадины, но это последствия падения. И вот ещё… – Чувствую, как она приподняла моё запястье. – Видите? Несколько дней назад он подрался. Впрочем, несильно.
Кто-то ещё, до сих пор стоявший поодаль, подошёл ближе к столу.
– И драться он умеет. – Женщина лет тридцати, голос холодный, как ноябрьское море, и такой же глубокий, аж мурашки по коже. – Это видно по рукам. По оставшимся на них повреждениям.
Ого, да у нас тут знаток, определяющий по сбитым костяшкам, поставлен ли удар! Кто ты, детка? Под твой голос воображение рисует изящные запясть