Времена года. Лето Кетцалькоатля

Игорь Голубятников (Паломарес)

Три бога и одна богиня, призванные Зевсом со всех концов Ойкумены на курсы повышения квалификации в древнюю Грецию, неосторожно шалят с игрой сотворенья. Застигнутые врасплох, получают от возмущённого шефа задание отправиться через две тысячи двести двадцать два года в Россию, прожить там сто лет и с помощью выбранного ими человека повлиять на развитие страны и общества в целом. Их подопечный Толик начинает свои приключения в детском саду…Первая из четырёх частей романа-оратории "Времена года".

Игорь Голубятников (Паломарес)

Времена года. Лето Кетцалькоатля

Божественный пролог или Прелюд

Случилось это в дикие античные времена…

Как-то раз после полуденной трапезы четверо делегатов созванного Зе?усом симпосиона земных богов решили скоротать свободное от заседаний время игрой в шары сотворенья.

Заплатили аванс одряхлевшему, но ещё мощному Гераклу. Дождались, пока тот взял за шкирку трёхглавого Цербера, охраняющего вход в Аид и на склады фирмы «Олимпия», и стырили из Департамента Упражнений и Развлечений (ДУРа) один маленький деревянный шарик мироздания и четыре больших каменных шара судьбы.

Спустились на фуникулёре с Олимпа на пастбище у его подножия, стали договариваться о правилах.

Трёхликий Бала?м, неизменно выигрывавший предыдущие партии в древних Китае, Индии, Месопотамии, Египте и секторе Газа, опять взялся спорить с трёхглазым Шивой о том, кто первым будет кидать шары судьбы в шарик мироздания.

Они могли бы спорить вплоть до Второго пришествия, но пернатый змей Кетцалькоа?тль решительно прошипел, что свои отношения богам и демонам пристало выяснять на полях сражений выдумавших их людей:

– О, многомудрый Шшшива, изобретатель шшшахмат! В твоей игре фигуры носят макуауи?тль войны. И гибнут на поле боя они, а не гроссмейссстеры!

– Ладно, проехали! – согласился Балам, пошевелив длинными ушами в знак примирения.

Однако буквально через секунду, сменив козлиные копыта и морду на медвежьи лапы и башку, прорычал угрожающе:

– Но заруби себе на носу, Шивик, будешь выпендриваться – я те твой третий глаз на жопу натяну. И моргать заставлю. Клянусь Ваалом!

– Ой, как-ой, страшно! – притворно испугался Шива, отбивая невероятно проворными ногами чечётку: – Ты как смотри бы лучше тебе не первому рога пообломали, сатир!

– Хашшш! – прошипел сквозь стиснутые клыки Кетцалькоатль: – Имейте совесссть, мы тут играть собралисссь, а не панкратион уссстраивать.

– Ба, про совесть шип пустил посланник Юкатана! – саркастически заметила крылатая Лили?т и качнула пышноволосой головой: – Я умоляю, змей, тебя: у них на месте совести мох вырос!

– Ну, вырос, и что с того?! – не унимался Балам: – Не всем же брить его, как ты сбриваешь перед каждыми потрахушками!

– Играть мы будем или нет?! – взмолился Кетцалькоатль: – Щас Зеуссс призовёт на планёрку и – трындец! Кидаю жребий!!

Подбросил увесистый золотой статир прямиком к солнцу. Объявил, что если тот упадёт аверсом кверху, то начинает Шива, а если реверсом – то Балам.

Подождали пару минут. Монета всё не падала. Игроки начали скучать.

– Ты-бы-бе-бе её ещё к Альфе Центавра запупулил, птерозавр! – недовольно проблеял Балам, вернувшийся в козлиное обличье.

– Как гонорар инопланетянам, что в гости к твоим расфуфыренным майя залетали давеча на бо-бо-больших сковородах.

– Ага, бугага! – согласился Шива, перейдя с чечётки на брейк-дэнс: – Вроде первого спутника до запуска ещё тысячелетий осталась пара, но ты, как впереди всегда, планеты всей!

– Да, сссорвалась монетка с пёрышшшка … – прошелестел Кетцалькоатль смущённо, заёрзал длинным языком-жалом подмышкой.

– А, может, я подброшу? – спросила Лилит: – Я всё-таки первой женой Адама и царицей Савской побывала когда-то, если не врут мифии и пифии. Ласковым обаянием цели добивалась. Не то, что некоторые здесь со своей силой немеряной и гонором необъятным!

– Дело молвит демоница! – воодушевился Кетцалькоатль, смачно хрустнув выловленной блохой: – Я всей чешшшуёй – за!

Лилит подбросила монету, поймала её на запястье, прихлопнув другой рукой, сказала:

– Чур только, по сусалам