Память so true

Борис О. Кутенков

Екатерина Перченкова

«Память so true» – пятый поэтический сборник Бориса Кутенкова. В него вошли стихи, написанные в период с 2017 по 2021 год. «Память» и «правда», так тесно вставшие рядом в названии книги, в каждом стихотворении обнажают лица друг перед другом, взаимопроникают и овеществляются в единственно возможном виде – становятся поэтическим письмом, уже неотменимым, наставшим навсегда.

Борис Кутенков

Память so True

© Б. Кутенков, текст, 2022

© Формаслов, 2022

I

Человеку и саду его

«как ягоде куста на ревности взрослось…»

как ягоде куста на ревности взрослось

как черепной земле на старости взболелось

так я тебя люблю сквозь двинутую ось

сквозь гронасовский лёд и седаковский мелос

в прицеле параной всевидящей чека

твой умный лунатизм но окуляры стрёма

не различат тебя сквозь линзу цветника

по запчастям портрет – и вроде всё знакомо

вот андрогинный фас вот хрупкий лепесток

тут – простоты ярлык на образ метамета

вот эпатажный жест в отдельности жесток

и линза взад-назад под искажённым светом

вот коммента нытьё ей чудится за жизнь

в девической слезе не распознавшей Бога —

красавица моя крутись себе крутись

под – изма слепотой и плёнкой филолога

которому вот-вот – ударом по глазам

на нелюбви свету докостно пробирая

а ты и сам с усам умеешь ты и сам

и страшно под пыльцой растерянного рая

в глазах ещё ожог бензиновый цветной

пароли к ебеням

та тяжесть что не сдвину

а ты медаль медаль ты новой стороной

и побелевший ум с орбит как пёс цепной

как верящая мать за безвозвратным сыном

«I…»

I.

Музыкой стань, драгоценный твой лёд,

слово расплавь, мой порыв неотсюда;

в сердце – заслонка от русских тенёт,

Райнер Марину светло оттолкнёт

всей полнотою сосуда.

Станет, не станет нестрашной грозой —

речь мезозойна, от прочей закрой

слух, только к ней продлеваясь лицом.

Близкое небо над Череповцом.

II.

Слово стоит с молодым поплавком,

с белой блесной в кистепёрой губе,

рилькевский мертвенный свет ни о ком,

верю ему – и не верю себе,

в сторону смотришь – на всё, что не я,

верю всему, что не я, что не ты:

преображённая речь-полынья,

честное дно, письмена темноты.

«I…»

Александру Паршенкову

I.

как белое яблоко – в чёрный налив труда

как тёмное яблоко – жгучей беде разлома

скажи мне так тихо что горе не навсегда

что не было горя что горе тебе знакомо

за минских три дня

изучивший пути стыда

истерик моих вопрошающе-терпеливо

скажи что за вторником будет опять среда

за раной разрыва – изученный путь разрыва

и знающий сердцем куда мне теперь идти

наитьем бездонно-детским себя не зная

скажи что простишься до адовых тридцати

до пули что белым цветком прорастёт сквозная

ещё до вопроса в разлитое молоко

до всех поджидаев что в белом «недалеко»

до каменных джунглей в твердеющей ране речи

что смерть с нами будет на «ты»

но уже легко

ушедшим к себе

а оставленным легче

легче

II.

и покуда в небе ментовский гул

под огнём собянинского апреля

кто влетел – влетел

кто уснул – уснул

лишь заблудший вспомнит как шли и пели

безнадзорной памяти дребедень

городов о многом границ о многом

сдрызни чёрт-во-мне пролистной олень

невозврата точку продевший рогом

в прежнем сне на музыку опершись

но пока и ей не прошить границы

расскажи что будет – внахлёст ли жизнь

снова кэпсом в личку ли «застрелиться»

новый друг случившийся невпопад

на окно присевший спасенья тише

изучать влетевший весенний ад

юнкершмидта весенний ад

и о смерти накрепко запретивший

между тем и этим один связной

в неученья тьме в разобщенья клети

вопрошаньем спасший одним весной

как умеют лишь мотыльки и дети

верь во весь двадцатник —

и будет в нас

«как тогда» не надо —

но по-другому

детский шмель сквозь душу прошедших глаз

взлётный свет большого аэродрома

«где жизнь убывает, где ты убываешь, не весь…»

Николаю Васильеву

где жизнь убывает, где ты убываешь, не весь,

но – дерево полурассвет