Шизариум

Каждой клеточкой

Довольно недалёкое будущее

Свет, пробившийся сквозь оконное стекло, шлёпнул по глазам. Даже под зажатыми веками появились яркие всполохи, точно эти глазные шторы начали таять на солнце. На кровати засеребрилась на свету чья-то начавшая рано седеть щетина.

Вася проснулся уже с полчаса как, но всё дурачил вселенную будто спит.

Дым сигарет – такой же сигнал начала нового дня, как и солнце за окном – туманом сочился из-под двери. За окном вяло переругивались редкие машины, за стеной встречала новый день истошным воплем парализованная старуха, кто-то пьяный под окном посипывал уже который час матерные песни.

Для Васи новый день – это не новая страница книги. Ни дел, ни забот. Какое сегодня число – похеру вообще. Просто очередной день. Вся жизнь была бы этим самым одним унылым днём, если б периодически не прерывался на сон.

Василий присел на кровати. Принюхался. Воняет. Наверное, это нормально – что поделать-то с этим? И не разберёшь, откуда воняет – с улицы, из коридора, или так просто. Вася крякнул, а потом так громко хрустнул шеей, что бугорок под одеялом вздрогнул, засопел, почавкал и перевернулся на другой бочок. Вася нежно погладил зад подруги через ткань, а затем рывком поднялся с продавленной кровати. Тут же закружилась голова и он чуть не оступился, точно пьяница, встающий из-за барной стойки, чтобы отлить.

Подошёл к окну. Открыл. Тут же отшатнулся от шума, ветра и вони. Матернулся. Щурясь осмотрелся, перегнулся через подоконник и смачно харкнул далеко вниз. Закрыл окно.

Тем временем густой харчок пролетел восемнадцать этажей из двадцати пяти и, почти не расплескавшись, шумно ухнул в чью-то кружку утреннего кофе. Хозяин кружки с ужасом и омерзением решил, что это птичий помёт, и вылил содержимое вниз. Испорченный кофе приземлился на брезентовый карниз паршивой забегаловки и коричневым кипятком расплескался на головы нескольким проституткам, что тут же с визгом выбежали под дождь. А их ещё и проехавший мусоровоз обдал радужной водой из дыры в асфальте.

Василий Моржов тем временем сидел на унитазе, курил и смотрел на сухие белые пяточки своей женщины – дверь туалета он не закрыл, так как там не имелось вытяжки для дыма.

Через какое-то время девушка тоже окончательно проснулась. Вася всё тужился на унитазе, застигнутый вдруг какой-то непроходимостью, когда она прошла мимо него к раковине.

– Доброе утро, – чмокнула его в висок и нагнулась над раковиной чистить зубы.

– Доброе, – он вытер рукой пот со лба.

– Что с работой? – спросила она, когда Вася через какое-то время потеснил её у раковины – вдвоём в ванной не протолкнуться, прямо не ванная, а душевая кабина в качестве отдельного помещения. – Есть новости?

– Какие, в жопу, новости, Джесс? Заводу крышка, городу крышка… а у меня и на телефоне минус до хрена евро – если б вдруг что и изменилось, мне всё равно фиг дозвонишься…

– Я брошу денег…

– Да куда ты бросишь – он и не заряжается уже, кусок пластмассы, а не трубка.

Девушка осталась принять душ, а Вася опять открыл окно и снова закурил. Сигарета после пробуждения и сигарета после мятной зубной пасты – это два разных вкуса.

Талмуды неоновой рекламы за окном уже давно не горели, и уже вряд ли их когда-либо вновь зажгут. Никто не будет поедать глазами полуголых баб с рекламы шампуня и полуголых гомиков с рекламы трусов. Их будет поедать только коррозия. А в данный момент всю эту рекламу посасывал утренний туман.

– Так что ты будешь делать? Сегодня? – спросила Джессика, выйдя из облака пара с тюрбаном полотенец на голове. – Бред… где моя одежда вообще?

– Ничего, – Вася не оборачиваясь протянул ей видавшие виды розовые трусы, что висели на верёвке у окна. – Ждать.

– Ясно…

Ему не понравилось, как Джесс это сказала. Вася зашвырнул сигарету куда подальше и захлопнул окно. Обернулся.

– А что такое? У нас же есть ещё деньги?

Под «У нас есть деньги?» подразумевалось «У тебя».

Она задумалась на несколько секунд, с трудом натягивая юбку-карандаш в серую клетку на крутые бёдра.

– Есть.

– Вот и славно! Живём мы тут пока бесплатно – кризис у всех, всем Мухосранском в один колодец с п