Идеальность

Морана

Пятнадцать – какой прекрасный возраст, чтобы сломать себе жизнь.

Морана

Идеальность

Начало пути

Родители вновь ругались. На этот раз потому что я задержалась на секции по баскетболу. Именно это им было сказано. На самом же деле, я слишком долго после тренировки бродила по продуктовому, рассматривая еду. Шоколадка, слава небесам, растаять не успела от долгого прятанья под толстовкой.

Начав кричать на меня за позднее возвращения, спор быстро скатился в выяснения, кто виноват в плохом воспитании, поэтому я, никем не замеченная, тихо ушла к себе в комнату, стараясь не слушать разносящиеся по дому обвинения матери и отца в бесполезности друг друга.

Спальня встретила темнотой. Щелчок включателя. Свет на секунду ослепил. Из-под толстовки я достала припрятанную еду. Из под кровати показалась коробка. Мой тайник. Еда, которую я хочу съесть, когда похудею.

Оставалось до цели не так много. За первый месяц я с шестидесяти скинула до пятидесяти восьми. Все еще много, но теперь настрой у меня был решительный. Уже две недели я только завтракала, а все остальные приемы пищи пропускала.

Самыми сложными были первые три дня. К концу недели я почти сорвалась. Случайно, когда мама готовила любимый яблочный пирог. Из-за вкусного запаха в тот день мне даже снилась еда. Утром когда я увидела желанный аппетитный кусок на тарелке, то рука потянулась к нему без моего ведома. Но я тут же вернула себе контроль, решив, что смогу поесть все, что захочу, когда скину достаточно.

Вечером того же дня, сразу после школы, я впервые заглянула в продуктовый с целью купить чего-нибудь вкусненького на будущее. Так первым продуктом в тайнике стала карамельная милка, а пополнять коробку, скрытую от посторонних глаз под кроватью, стало ежедневным ритуалом.

Сникерс лег к остальным вкусностям. Как только буду весить пятьдесят четыре, то начну с него. Нога пихнула коробку обратно под кровать. У меня много планов на вечер. Нужно написать сочинение и позаниматься спортом.

Я вздрогнула от внезапного звона. Кажется, в соседней комнате что-то разбилось. Посуда в доме в последние несколько месяцев летала часто. Впервые это произошло, когда мать запустила тарелку в отца, после того, как он во время ужина сделал ей замечание о внешности. Сказал, что она совсем перестала следить за собой, и что ужин мог бы быть поскромнее при ее то весе. Мама на тот момент весила шестьдесят два, почти как я. Только ей было тридцать восемь, а мне пятнадцать.

В тот вечер борщ остался в тарелке нетронутым. Рассматривая себя в зеркало, я поняла, что отец прав. Шестьдесят слишком много. В школе почти все мои ровесницы весили меньше пятидесяти пяти. За исключением двух девочек, с которыми никто не общался. Удивительного тут ничего не было. Некрасивые. Неухоженные. Прям как мама и я.

Весов дома у меня не было. Взвешивалась я у подруги. Но прогресс в похудении точно был. Папа вчера спросил не появился ли у меня ухажер. Он сказал, что я вся цвету, и даже поставил меня в пример матери, которая наоборот выглядела поправившейся еще на пару килограмм. Мама тогда ответила ему, что если бы у нее был ухажер, то может она бы, то же цвела.

После того как они вновь начали ссориться я смогла спокойно уйти к себе, не объясняя почему не съела ужин. Тогда стало понятно, что вечно врать постоянно, почему я не ем с ними по вечерам, не получится. В голову пришла идея с баскетбольной секцией. Там я появлялась изредка, но зато могла пропускать все лишние приемы пиши и спокойно худеть, чтобы мне никто не мешал.

Новый путь

Я смотрела на цифру весов, на которых стояла. Пятьдесят шесть. Живот проурчал. Есть хотелось смертельно, но увиденная цифра не радовала. Я так старалась, а вес почти не сдвинулся.

Подруга, в чьей комнате мы находились, зевнула. Ей весы показали пятьдесят два. Я уставилась на нее. Худенькая. Красивая. Взвешивалась она со мной за компанию. С ее же слов, худеть ей никогда не приходилось.

В дверь постучали.

– Девочки, идите кушать! – раздался бархатный женский голос с той стороны.

Подруга стянула меня с весов и весело проворчала:

– В этот раз обязательно поешь! Жив