Стыд

Салман Рушди

Роман “Стыд” – своеобразный пролог к знаменитым “Шайтанским айатам”, книге, из-за которой Салман Рушди долгие годы жил под угрозой смерти и вынужден был скрываться. В “Стыде” есть и мифологическое осмысление реальности, и отсылка к событиям новейшей истории. Воображение писателя неуемно и необузданно, в нем бурлят эпохи, события, судьбы, люди, звери, боги, монстры. Эта книга – эпическая фантасмагория, где сосуществуют сказка, черная комедия, и высокая трагедия.

Салман Рушди

Стыд

Посвящается Самину

Salman Rushdie

Shame

© Salman Rushdie, 1983

All Rights Reserved

© И. Багров, перевод на русский язык, 1989

© ООО “Издательство АСТ”, 2023

Издательство CORPUS

* * *

I

На волю из родных краев

1

Лифт к затворницам

В далеком пограничном городке К., очертания которого с высоты напоминают разве что кривобокую гантель, жили некогда три сестры, лица их были исполнены красоты, а души – любви. Звали их… впрочем, настоящими именами пользовались не чаще, чем заветным фарфоровым сервизом, навечно сокрытым и забытым в каком-то буфете после печальных событий в семье. И сервиз из тысячи предметов, сработанный еще в царской России на гарднеровских заводах, превратился едва ли не в легенду – полноте, да был ли сервиз-то?! Однако пора незамедлительно вернуться к трем сестрам: они носили фамилию Шакиль, а звали их (по старшинству) Чхунни, Муни и Бунни.

И вот однажды у них умер отец.

Престарелый господин Шакиль – вдовец с восемнадцатилетним стажем – по стародавней привычке называл родной город “чертовой дырой”. В предсмертном бредовом, многословном, хотя и малопонятном монологе домашняя прислуга, путаясь в лабиринтах хозяйского красноречия, разобрала лишь похабщину, брань да проклятия, столь неистовые, что, казалось, у постели взвихрился маленький смерч. Давно отошедший от мирской суеты старик в последнем слове исторгал копившуюся всю жизнь злобу на родной город. То он призывал силы ада обратить в прах низенькие поносного цвета домишки, невпопад лепившиеся к базару; то обращал уже подернутые смертным ледком проклятия на чистые и опрятные особняки военного городка. Собственно, эти два района и составляли округлые разновеликие бока “гантели”. В старом городе жил местный люд, неимущий и угнетенный; в новом – пришлые угнетатели, ангрезы, то бишь британские сахибы. Господин Шакиль люто ненавидел и тех, и других. Долгие годы провел он, добровольно заточившись в своем огромном доме, почти все окна которого выходили в сумрачный – колодцем – двор. Стоял дом на пустыре, равно отдаленный как от района торгового, так и от военного. Со смертного одра господину Шакилю через едва ли не единственное глядевшее на белый свет окно была видна громада гостиницы, словно мираж, выросшей в военном городке. В ее холлах блестели золотые урны, сновали ручные обезьянки в униформе с медными пуговичками, в залах с лепными потолками по вечерам играл настоящий оркестр, в буйной зелени диковинных растений благоухали чайные розы и белые цветы магнолии, тянулись вверх изумрудно-зеленые пальмы. И хотя ее золоченый купол давным-давно дал трещину, он все же до рези в глазах отливал закатным великолепием дней минувших. Под его сенью ежевечерне собирались лощеные офицеры-ангрезы, штатские в белых манишках и галстуках, жадноглазые дамы, увешанные ожерельями и колье. Они приходили потанцевать в блестящем, как им мнилось, обществе, хотя блестели лишь их белые, точнее, бледные лица, да и то от пота, так как их нежная, умащенная морскими туманами кожа страдала от пагубного влияния палящего солнца и красного бургундского – только безумцу может прийти в голову распивать вино в полуденном пекле и с очаровательной беспечностью издеваться над собственной печенью. Старик прислушался к музыке, тешившей проклятых колонизаторов в нарядной гостинице – не иначе, и их последний час настает, – и зычным голосом проклял зыбкую, миражем манившую гостиничную суету.

– Закрой окно! – крикнул он старухе служанке Хашмат-биби. – Не хватало еще под эту какофонию умирать.

Ставни плотно сомкнулись, старик успокоился, собрал остатки сил и изменил течение своего предсмертно-бредо