Побег из реальности

Если бы существовали параллельные миры или другие реальности, мы бы могли классно провести время. Но таких миров и реальностей не существует…

Тебе и Честеру Беннингтону

– Это нечестно, – закричал я.

– … плевать, – ответил Курт, и бросив меня на раскаленный песок, устремился вперед.

Тема была следующей: тот, кто первым прибежит в номер выпивает пиво и не мучается вчерашним похмельем. От переполненного туристами пляжа Пойразкёй до отеля «Зимстон» было чуть больше двух километров. Это была, конечно, не та дистанция, чтобы напугать меня. Но я лежал на лопатках, а Курт решил, что в любой войне правила придумывает победитель. И без угрызения совести побежал, перепрыгивая лежаки, в номер за холодным лагером. Оставив меня умирать от жажды на побережье Босфора.

Привыкнув к проигрышному раскладу по жизни, я понял, что стоит просто смириться, и не кричать в спину Курту, что настоящие джентльмены не способны делать подсечки во время бега.

Я, молча, встал и бросился следом. Не потому что переживал, что аспирин в виде бутылки пива достанется Курту. А потому что, в первую очередь, эта была инсценировка бега – тренировка перед серьезным забегом в одном из городов Турции, Аланье. И опираясь на свои достижения в ежегодных марафонах, я знал, что хотя бы в беге мне нет равных. Я был уверен, что выиграю даже эту нечестную гонку с Куртом. Но имея доброе расположение к нему, я решил, что пусть он немного почувствует себя тем, кем он привык себя всегда чувствовать, королем.

Курт Ольсен был из тех, кто не имел опыта в проигрышах и невезении по жизни. Все его родственники – ученые, олимпийские призеры, модели и бизнесмены, все успешные, при деньгах. Курт был в их числе, но не был их частью. Он не тянул даже на бегуна-любителя. Что уж там говорить о выдающихся показателях олимпийского спортсмена. Курт был просто баловнем судьбы, купающегося в деньгах отца миллионера.

Догоняя Курта, я смотрел, как он уверенно бежит вперед. Мышцы на ногах напряжены, голова все время смотрит назад, демонстрируя уверенную улыбку привилегированного жизнью человека.

На узком проходе – между лежаками и купающимися, людьми, выходящими из теплого Босфорского залива, я оказался прямо за ним. Горячий песок, летевший мне из-под ног Курта, попадал прямо в живот. Нам вслед что-то крикнули на турецком, но ни один из нас на это не отреагировал. Я сместился ближе к воде, чтобы не бежать по раскаленному песку. Курт решил, что выгоднее продолжать, на той траектории, с которой мы оба стартовали. Он ясно оценивал свои шансы на победу – его атлетические достоинства против моего опыта в беге равнялись нулю. Но Курт, видимо, нащупал новую возможность обхитрить меня и специально остался на песке. Песок жег пятки. Курт испытывал боль. Но, ведь, именно боль, к которой из-за роскошный жизни не привык Курт толкала его вперед. Обожженный солнцем песок Курт использовал, как катапульту для ускоренного движения. Он понимал, что тело вот-вот сдастся. И без толчка извне Курту не прибежать первым.

Но Курт не просчитал, что песок по линии пляжа может отличаться физическими свойствами, быть как твердым, так и более рыхлым. И когда до отеля оставалось меньше трехсот метров, и оканчивалась волейбольная зона на пляже, дальше песок оказался менее утоптанным, из-за отсутствия постоянной трамбовки игроками, как в случае с волейбольной территорией.

Впереди вырастал желтоватый фасад трехзвездочного отеля «Зимпстон». Ступни Курта начали проваливаться вглубь. Он забуксовал на песке. Это дало мне шанс приблизиться к нему. А затем и обогнать его. Я увидел триумф на лице Курта, когда уже оставалось меньше тридцати шагов до центрального входа облитого ярким солнечным светом. Но это выражение резко сменилось удивлением, едва он заметил, что я его сделал, как стоячего. Я мог сбавить темп, чтобы позволить Курту почувствовать то, что он чувствовал всегда – превосходство над другими. Я не хотел портить ему настроение. Если я не поддамся, то проигрыш для него обойдется дороже, чем мне. Но не догадается он, что я подстроил ему победу, и тогда его боль поражения окажется в два раза сильнее.