Приключения в Новом мире. Магаданский мятеж

Роман Константинович Лунев

В открытых для Нового мира дальневосточных русских полисах неспокойно. Кто-то вместе с танорскими союзниками сражается в общими врагами – сардукарами, а кто-то под шумок решил поднять руку на Правду Русскую. Посадник Петр Алексеевич Князев-Магаданский решил вернуть себе бывший когда-то вотчиной его семьи стольный град Магадан. Его сын, Елисей, разрывается между страстью к дочери отцовского врага – городского старшины Изяслава, судьбой своих бывших товарищей – городских ротников, не изменивших Городу и Правде русской, и сыновней почтительностью. «Эх, Елисей Петрович, нельзя для всех добрым быть, когда двое дерутся, нельзя стоять между ними. Приставай к какому-нибудь берегу?!» «Не могу, сердце и ум на две части разорвались…»

Роман Лунев

Приключения в Новом мире. Магаданский мятеж

Пролог.

Летят и летят золотистые искры, осыпая огненным дождем пол кузницы, и кажутся они в глазах подростка не звездами и не искрами, а золотыми монетами, такими же, как и те, что зарыты в отцовском сарае под половицей. «Разве что монеты звенят, падая на пол, а эти тихо гаснут, – думает сын магаданского посадника Петруша. – Хотя, здесь ведь пол земляной, с чего бы им звенеть».

Два здоровенных парня, одетые во взмокшие от пота рубахи, без устали махали огромными молотами, тяжело опуская их на лежащую на наковальне раскаленную заготовку. Под этими мощными ударами три пластины, сделанные в форме чуть изогнутой шашки, сминались и плющились, свариваясь меж собой. Маленький молоточек в руках парнишки, стоящего на месте мастера, подправляя заготовку, как бы указывал им, куда нужно бить.

Дзинь-дзинь-дзинь… Бух.... дзинь-дзинь-дзинь…Бух…

«Интересно, – думается Петруше, – как это маленькому молоточку все время удается вовремя отскочить, не попадая под большие молоты».

Молотобойцы на некоторое время прекратили работу, и в кузнице теперь было слышно лишь сипение мехов, раздуваемых подмастерьем. Один из молотобойцев зачерпнул ковшиком воды и жадно припал к его закопченному боку. Тем временем паренек потянулся к одной из стоящих рядом кадушек с порошком и вопросительно посмотрел на стоящего поодаль отца.

– Верно, Изяславе, правильно.

Изяслав, так звали паренька, взял щепотку порошка и посыпал на заготовку, после чего вновь забухали тяжелые молоты, и так же ходил им указкой маленький молоточек.

Дзинь-дзинь-дзинь…Бух… дзинь-дзинь-дзинь…Бух…

Несколько раз заготовка охлаждалась в разных кадушках, после чего вновь раскалялась докрасна. При этом мастер все время шевелил губами, скороговоркой приговаривая непонятные слова. Наконец заготовка, зажатая клещами, в последний раз зашипела в бочке с водой. Изяслав аккуратно положил почти готовую казачью шашку на наковальню. Он тяжело вздохнул и распрямил затекшие во время работы плечи.

– Теперь ей нужно придать шлифовкой блеск и приспособить красивую ручку, – обмахиваясь ветошью, сказал отцу Изяслав. – Ручку я уже сделал. Пап, можно я продолжу завтра, а сейчас схожу с Петрушей на Затон?

– Можно. – отозвался кузнец, пряча в бороде снисходительную усмешку, а про себя подумал: «А то этот Петруша уже битый час усердно скрывает зевоту».

Изяслав стянул с себя валяные сапоги, надетые, несмотря на жару, чтобы не опалить ноги, и закинул их вместе с фартуком в угол.

– Изяславе, ох дождешься трепки! – в спину убегающему сыну крикнул добродушно кузнец.

– Ага.

Отбежав на некоторое расстояние от кузницы, Изяслав остановился и, развернувшись, поджидал отставшего друга. При этом он в восторге, размахивая руками, уже издали рассказывал, какую прекрасную шашку он скоро закончит.

– Я делал ее два месяца и сегодня как раз закончил клинок, – восторженно рассказывал юный кузнец. – Отец говорит, что у меня получилось не хуже, чем у лучших мастеров.

– У твоего отца есть старинная шашка, с которой он воевал, когда был на обучении у казаков, – продолжал Изяслав. – Ты попроси ее, и мы на ней испытаем мою шашку.

– Боюсь, что отец не позволит мне ее взять, – ответил Петруша, а про себя подумал: «Чтобы ты мне выбил кисть, когда ударим клинками. Да и разве может