Василиск

Часть 1. В глуби лесов

В глуби лесов Руси великой,

на берегу одной реки

Деревня древняя стояла

в краю, где зори глубоки.

Была деревня небольшая,

от силы пятьдесят дымов,

О ней сейчас расскажем сказку,

её не встретишь в мире снов.

Среди народа поселения

Матрёша-девушка жила,

Ей скоро будет восемнадцать,

без жениха, плохи дела.

Всё потому, что красотою

ей не дано в миру сверкать,

Лишь только длинною косою

она могла кого позвать.

Но что коса, такое чудо

у каждой девицы славян,

А на лице у той Матрёши

для паренька один изъян.

Но как-то раннею весною

все женихи одним гуртом

К Матрёше ринулись толпою,

решивши свататься при том.

Забыв девиц, что полюбили,

все, как глашенные, идут

В тот дом, где никогда не были,

у окон все Матрёшу ждут.

И первый парень на деревне,

кузнец, красавец Велимир,

Идёт не в дом любимой Лели,

несёт Матрёше весь свой мир.

Но только Леля, как все русы,

не сдастся горю ни за что,

Она идёт к ведунье Агни,

знать, ворожит Матрёше кто.

Сквозь лес, таёнными тропами

прошла девица в глубь болот,

Нашла дом древний на поляне,

в котором Агния живёт.

Заходит к Агнии в светлицу,

сидит ведунья за столом,

Да филин с соколом на плечах,

они хранят ведуньи дом.

Ведунья Агни:

«Пришла, небось, просить о чуде?

Что? Жениха приворожить?

А может, в доме кто болеет,

да надо травы, полечить?»

Леля:

«К тебе пришла не просто с делом,

у нас в село беда пришла,

Все мужики к одной прилипли,

такие странные дела.

Да каб была она красотка,

я приняла бы всё, как есть,

Сёл на Руси полно без меры,

в них мужиков не перечесть.

Но у Матрёши нос картошкой,

на оба глаза косота,

Вся в оспинах, нога кривая,

такая, в общем, красота».

Ведунья только усмехнулась:

«Никак тут кто-то ворожил,

Давно такого не слыхала,

чтоб с колдовством здесь кто-то был.

Давай посмотрим, погадаем,

на блюде яблоко бежит,

Оно покажет и расскажет,

в селе кто нынче ворожит».

Уселась девица к ведунье,

та блюдо достаёт на стол,

Бросает яблочко по кругу,

узор вмиг рябию пошёл.

Открылося окошко явью,

Матрёшу видим средь села,

Под мышкой что-то держит явно

да озирается сама.

Вот день за днём мелькают тени,

Матрёша ходит по селу

И носит что-то под рубахой,

да тихо прячет во дому.

Так шесть седьмиц проплыли мимо,

как караваны чередой,

И вот однажды ранним утром

всё проясняется порой.

Зверь появился у Матрёши,

трещит яйцо, раздался писк,

Тут Агни блюдо подхватила:

«Смотри-ка, это василиск!

Так вот разгадка, что случилось

и кто колдует на селе,

Всё вверх ногами закрутилось,

как создала его себе».

Леля:

«Скажи скорее, что за диво?

И что за зверь тот василиск?

Неужто обладает силой

тот, кто издал негромкий писк?»

Агни:

«Мы все рождаемся малыми,

и все пищим, придя на свет,

А то, мы вырастем какими,

ни у кого сомненья нет.

Вот и про кроху василиска

я сразу знаю всё, как есть,

Он принесёт по миру горя,

каких не сразу перечесть.

Петух, коль проживёт за двадцать,

лишь в жизни раз яйцо снесёт,

И то яйцо не для наседки,

оно беду в себе несёт.

Вдруг подберёт его девица,

чтобы под мышкою носить,

И будет люда сторониться:

ни показать, ни обронить.

Лишь только шесть седьмиц минуют,

на свет явится василиск,

И бед грядущих чередою

предвестием станет злобный писк.

В нём смесь змеи с куриным родом,

короной гребень на главе,

Он может управлять народом

и волю навязать тебе».

Леля:

«Ну, я Матрёшу вместе с зверем,

возьму пёклу[1 - Пёкла – деревянная лопата для хлеба.] да зашибу!

И никогда я не поверю,

что это сделать не смогу!»

Агни:

«Махнуть пёклой – вопрос не хитрый,

да только надо тебе знать,

Что василиск с волшебной силой

и может вмиг заколдовать.

Коль только взгляд его увидишь,

так камнем станешь в тот же миг

И никогда уже не сможешь

поднять на ту Матрёшу крик.

Но не горюй, не всё так плохо,

есть способ зверя погубить,

Его же взгляд, наз