Екатерина II

Иона Ризнич

Самая полная биография

Екатерина II – одна из самых ярких фигур эпохи Просвещения. Маленькая принцесса Фике стала самой русской из немецких правителей России и последней самодержавной императрицей в ее истории. Правлением Екатерины завершился блестящий «осьмнадцатый век» – век кровавых бунтов, военных и дипломатических побед, век разгула крепостничества и Салтычихи. Истинная дочь своего времени, Екатерина соткана из противоречий: республиканка в душе и сторонница крепостного права на деле, поборница морали, прозванная северной Кибелой. Она дружила с Вольтером и Дидро, но отправила в тюрьму просветителя Новикова. Ее называли «матушкой» подданные, а родной сын ненавидел.

О судьбе Екатерины расскажет новая книга серии «Самая полная биография». Почему императрица не любила платья с фижмами? Какова истинная причина смерти ее мужа, императора Петра III? От какой болезни спасла своего внука Александра? Встречалась ли Екатерина с Емельяном Пугачевым на самом деле?

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мария Баганова

Екатерина II

Высказывания Екатерины II

«Великий избыток народов, разрушивших Римскую империю, о котором говорит автор, принадлежал вовсе не Швеции, а двинулся с Востока и Юга России. Сами Шведы признают, что Один был уроженец Дона. Один был Славянин, как показывает самое его имя[1 - Екатерина увлекалась модными в XVIII веке словопроизводствами. Она, к примеру, утверждала, что Гватемала есть гать малая.]. Швеция же не могла ни вмещать в себя, ни прокармливать такого народонаселения. Свобода боролась против тиранства».

«Общественная или государственная вольность не в том состоит, чтоб делать все, что кому угодно… Вольность есть право все то делать, что законы дозволяют; и, если бы где какой гражданин мог делать законами запрещаемое, там бы уже больше вольности не было; ибо и другие имели бы равным образом сию власть… Государственная вольность во гражданине есть спокойствие духа происходящее от мнения, что всяк из них собственною наслаждается безопасностью; и, чтобы люди имели сию вольность, надлежит быть закону такову, чтоб один гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов».

«Ничего не должно запрещать законами, кроме того, что может быть вредно или каждому особенно, или всему обществу.

Законы, преходящие меру во благом, бывают причиною, что рождается оттуда зло безмерное.

Любовь к отечеству, стыд и страх поношения суть средства укротительные и могущие воздержать множество преступлений».

«Защищать – значит здесь не что иное, как представлять суду в пользу ответчика все то, чем его оправдать можно».

«Есть различие между содержанием под стражею и заключением в тюрьму… Взять человека под стражу – не что иное есть, как хранить опасно особу гражданина обвиняемого, доколе учинится известно, виноват ли он или невиновен. И так содержание под стражею должно длиться сколь возможно меньше, и быть столь снисходительно, сколь можно. Время оному надлежит определить по времени, которое требуется к приготовлению дела к слушанию судьями. Строгость содержания под стражею не может быть иная никакая, как та, которая нужна для пресечения обвиняемому побега или для открытия доказательств во преступлении. Решить дело надлежит так скоро, как возможно».

«Книга добрых законов не что иное есть, как недопущение до вредного своевольства причинять зло себе подобным».

«Можно предупредить преступление награждением добродетели».

«Самое надежное, но и самое труднейшее средство сделать людей лучшими есть приведение в совершенство воспитания».

«Земледелие есть самый большой труд для человека. Чем больше климат приводит человека к избежанию сего труда, тем больше законы к оному возбуждать должны. Не может быть там ни искусное рукоделие, ни твердо основанная торговля, где земледелие в уничтожении или нерачительно производится».

«Правила воспитания суть первые основания, приуготовляющие нас быть гражданами».

«Дворянство есть нарицание в чести, различающее от прочих тех, кои оным украшены… Добродетель с заслугою возводит людей на степень дворянства… Совершенство же сохранения чес