Одиночество на двоих

Людмила Райкова

Будни призывника второй линии фронта. В результате частичной мобилизации, питерский парень попал служить в район боевых действий. Резко поменялся привычный образ мирной жизни, на суровую военную действительность, со всеми рисками, трудностями и лишениями. На войне человека можно убить, а человечность в нём не убьёшь. Написано со слов главного героя рассказа. Обложка и все иллюстрации созданы мною на основе личных фотографий, нейросети Kandinsky 2.1, программы deep art effects и Photoshop.

Людмила Райкова

Одиночество на двоих

Серый весь день осваивал одиночество. Такая привилегия на войне бывает только у снайпера. Дома в Питере он любил вечерами уединиться, и опустив прямо к столешнице голову настольной лампы тихонечко включить музыку и листать новости. Или слушать аудиокниги, а иногда и самому что нибудь писать. Рассказы всплывали картинами из детства и выстраивались строками на экране. Теперь в администрации ему выделили квартиру. Звучит гордо, на самом деле комната с печкой в мазанке и удобствами на улице. Но с отдельным входом.

Последние девять месяцев ни уютного кресла, ни настольной лампы, даже целой крыши над головой не было. Серого мобилизовали в сентябре. Три месяца он провел в учебке. Вспоминал как стрелять, ползти под огнем прижимаясь к земле так, чтобы снайпер не вычислил и не вычеркнул. Потом их торжественно проводили на фронт, посоветовав прихватить с собой теплые носки, молотки топоры и пилы.

Парни в учебке подтянулись, и ехали к фронту собранные, сосредоточенные, готовые в любую минуту принять бой. Их часть не штурмовая, задачи территориальной обороны. Но фронт не имеет четких границ, телега переполнена сообщениями о прилетах в мирных поселках и городках. Но высадили их прямо в лесу.

На излете зимы пришлось осваивать принципы выживания без тепла и палаток. Потом расквартировались в коровнике. Строение без окон и дверей с прохудившейся, но крышей, казалось чуть ли не дворцом. Фронт грохотал где-то в стороне, а они обустраивали очередное жилое пространство. Когда пробилась первая зелень, подразделение перебросили в поселок. Одна улица, покосившиеся плетни, раненые дома с курами во дворе, и пустые разрушенные. Они считали, что попали в цивилизацию – есть электричество и даже магазин. А у самого Серого и вовсе своя отдельная квартира. Можно посидеть или прилечь в тишине и погрузиться в свои мечты. С одиночеством не заладилось с самого начала. Казалось, что еще надо – вот тебе диван. Да пыльный, но это не беда. Самая настоящая печь, – он вспомнил как в Сибири у бабушки растапливал такую же. Можно и воду согреть и самому понежиться в тепле. Есть раковина, вода в колодце. Первым делом насобирал щепок, деревяшек, и развел огонь. Подмел, протер, вытряхнул как следует старое одеяло. Хлопнешь им, и кверху поднимается серое облако пыли.

Отдельная квартира для Серого не блажь, он лицо материально-ответственное, ходит в камуфляже, но строчит отчеты чаще чем из автомата. В бой подразделение еще не вступало, так что боеприпасы, которые держали про запас – подотчетная ему номенклатура. Их немного – два ящика с гранатами, пять противотанковых мин и ящик с патронами. Остался один, два остальных ушли в брак. Перебирали их как картошку на овощебазе. Боекомплект Серый сложил у стены между диваном и окном. Продовольственный запас части разместил на магазинном складе. Хозяин выделил место для солдатской тушёнки, крупы и макарон. Когда в квартире наконец организовался порядок, Серый решил устроить себе новоселье, купил в магазине курицу и поставил ее целиком в кастрюле на плиту. Хлеб, майонез, лук уже лежали на столе, одуряющий запах свежего бульона, тепло, и приглушённый свет создавали иллюзию покоя и умиротворения.

Серый сидел на ящике с гранатами, наблюдал за языками пламени, ждал, когда доварится курица и вспоминал события минувших дней. Он как раз раскладывал запасы на складе в магазине, когда раздался взрыв, а за ним крик, мат и гул тревожных голосов. Пробравшись через толпу военных и местных, он увидел, как в траве сидит боец с позывным барс и подвывая смотрит на ботинок с его