Мальчик, который никогда не плакал

Василий Сергеевич Завадский

Где-то среди бетонных многоэтажных саркофагов, помнящих красные флаги и первомайские парады, затерялся ничем не примечательный дом, утопающий в тенях тополей. В этом доме живёт мальчик. Возможно, вы даже его знаете. Быть может, вы сталкивались с ним на лестничной клетке, а может, видели его гоняющим палкой бездомных кошек.А может быть, Вы и есть тот самый мальчик, который никогда не плакал?Эта история о детской жестокости и о том, к чему приводит безразличие. Благородно даю подсказку: ни к чему хорошему.

Василий Завадский

Мальчик, который никогда не плакал

Если во дворе шумно, значит, вскоре у местных бескостных языков появится очередной сюжет для сплетен. Тут возможны варианты: либо бабки-квохтухи, по поводу и без, снова поносят кого-то из соседей, либо детвора опять измывается над Женькой.

Пашка, откинув в сторону учебник по истории за шестой класс, бросился к окну, будто к экрану телевизора перед показом диснеевских мультиков.

Мальчик отдёрнул бязевую штору, вгляделся в полумрак двора «сталинки». Там, в сгущающихся октябрьских сумерках, на поросшей чагой приземистой берёзе, словно загнанный псами кот, сидел Женька. Вокруг дерева, будто волчок, наяривала круги Дина – рослый щенок тигрового боксёра. Надрывистый лай собаки сливался с уже начавшим ломаться гнусавым голосом Максима – Пашкиного одноклассника и хозяина Дины, прослывшего главным хулиганом во дворе. Завсегдатаи приподъездных скамеек наперебой пророчили Максу большое будущее: детская комната милиции, тюрьма и, как следствие, «Морское дно» – кладбище, получившее своё неофициальное название за то, что приняло в свои объятия десятки моряков ещё при Союзе.

Двое ребят из соседнего двора, дружков Максима, чьих имён Пашка не знал, подливали масла в огонь – раззадоривали Дину. «Куси! Куси!» – шипели детские рты.

– Отстаньте от меня! Я вам ничего не сделал, – кричал Женька, сидя на корявой берёзе, что есть сил вцепившись в шершавый ствол. – Уходите!

– Не, не заплачет, – констатировал Максим. Глаза хулигана забегали по ковру из опавшей листвы в поисках «снаряда». Набрав из-под росшего рядом дуба полную жменю желудей, Макс швырнул бурую шрапнель в Женю. Жёлуди картечью разлетелись в разные стороны.

– А я говорю – заплачет! Зуб даю, – один из дружков Максима уже целился в загнанного Женьку куском где-то найденного кирпича. – Спорим?

Макс с опаской взглянул на товарища. Даже этот двоечник видел грань между издёвкой и потенциальным преступлением. Дина, с неистовым лаем, тщетно бросалась на ствол дерева. Пашка с замершим сердцем наблюдал за происходящим сквозь пыльную призму окна своей квартиры. Там ему ничего не угрожало. Они были знакомы с Максом чуть ли не с ясельного возраста. Но, даже не смотря на это, Паша всё равно, на каком-то подсознательном уровне, побаивался своего товарища. От Максима, как от обезьяны с гранатой, можно было ожидать чего угодно. Пёс, хоть и обладал таким же характером, как и его хозяин – дурным и неустойчивым, – не был лишён простых собачьих слабостей. Пенящаяся слюна и пираний оскал, будто по мановению волшебной палочки, исчезали с морды зверя при виде колбасы, или чего-нибудь мясного. Эта маленькая хитрость, подсмотренная Пашкой в каком-то фильме советских времён, не раз спасала его пятую точку от острых клыков-иголок Дины. Эх, знал бы это Женька.

– Уходите! – выкрикнул Женя, когда рыжий кирпич глухо ударился о ствол берёзы прямо у его головы. Лишённые влаги, словно высушенные на ветру, глаза даже не моргнули. Мальчик, как бельчонок, вцепился онемевшими пальцами в шершавую кору дерева и изредка стрелял молящим взглядом в сторону окон своей квартиры. Вот сейчас, в эту самую минуту, на балконе должна появиться его мама. С бигуди в пунцовых волосах, с раскрасневшимся от гнева одутловатым лицом, в заляпанном кетчупом плюшевом халате. Должна появиться и заступиться за сына. Но мама не появилась. Ни сейчас, ни в тот момент, когда озябшие детские пальцы отпустили берёзовый ствол, и Женя, собирая по пути всё сухие ветки, рухнул на землю, как зрелый каштан.

Пёс тут же бросился к