Черти в Париже

Ярослав Полуэктов

"Оркитекторы, архитектунги, черти-текторы" – так жёстко называет своих коллег, и самого себя, конечно, главный "шванклер" и "сквозной герой" Кирьян Егорыч Полутуземский. Кратковременное пребывание четверых мужичков и молодого "плинтусного человечка" в Париже показало, что не так уж он далёк от своих шутливых оценок.

Ярослав Полуэктов

Черти в Париже

ЧЕРТИТЕКТОРЫ

Часть: «ПАРИЖ, ПАРИС, ПАРЫЖ»

5. Язык – рупор мозга/вот и началось[1 - Самый первый вариант «Парыжа» начинался именно с этого эпизода. А более поздние надписки [теперь это главы 1–4 из части «Знакомьтесь, орки»] это так называемый «разъясняющий прескриптум». Его фактически «вынудили написать»: разумеется, это были критики из друзей и родственников. Мотивировалось ими тем, что люди, не знакомые с реальными прототипами книжных «героев», не станут читать про каких–то там ни грамма не известных лиц. Художественные достоинства произведения и точно изображённый срез культурного общества того времени – а это особенна: историко–познавательная ценность – критиками–родственниками отвергались напрочь. Понимаю: это тот самый случай, когда «на Родине не бывает пророков!»Позже автор посчитал необходимым начинать все новые публикации «Парыжа» всёж–таки с исходной главы (по «правильной исторической схеме»). ]

– Кирюха, ну ты что? Ты придумал, как мы на кладбище поедем?

Это взъерошенный со сна Порфирий Сергеевич Бим–Нетотов сбросил ноги с постели, почесал, извините, кокушки и, без извинений, левую сторону голой – формой под петушка имени Буша – ляжки.

Под прозрачной цыплячьей кожей с намёками старческих пупырышков видна сеть ручейков, в которых когда–то текла кровь, но теперь вместо неё алкоголь пивного происхождения.

Соседей по койке рядом с ним нет.

И никто не прочёсывает местность с приспущенными брюками.

– Давно воскреснул? А я токо что.

– А я вижу.

Проснулся я на самом деле давно, и вовсе не умирал.

Я и не пил практически: против Бима я трезвенник.

И всегда – против некоторых сексуально озабоченных – сплю в дягилевской длины и красоты трусах.

Разве можно Париж просыпать?

Откусите себе язык только за мысль об этом!

Хоть язык не виноват. Язык – всего лишь рупор мозга.

Зато язык ещё и стрелочник, удобный, потому как крайний. Все его рельсы ко злу ведут, не к козлу, тем паче не ко Киеву, тем паче не к нынешней заразе.

Или наоборот: лучше «благостнейшего языка, но с маскированными словесями, и без оных, однакож со ужасеся щрёными оскорбленьями, наикрайняйшаго стрелочника также нетутя.

Грешен носитель ево. Повесить на нево вся. Самим очищатися.

И самово растянуть велми. Сделать с него барабан, чтобы бубнил по делу, а не яки как. Площадь его ровно с барабан, если проварить хорошенько с каустиком».

***

Жёнка – ещё до разводной процедуры – говорила: "Ты меня обижаешь".

Я удивляюсь: "Чем?"

Она: "Словами".

Я: "Ты суди по делам, что ты на слова обижаешься?"

Она: "А я всё равно обижаюсь".

Я: "Я же тебя даже не бью… как некоторые".

Она: "Нашёл эталон".

Так и разошлись: слово за слово, слова материализовались, и привет родителям.

Без языка ты и не жив, и не мёртв, как в русской извращенческой сказке про неголую и неодетую.

Или как у Буратины: с языком ты скорее жив, чем мёртв.

6. Утро в Париже

Утро в Париже это НЕЧТО.

Это романтичное зрелище!

Особенно если едешь не с этими обормотами – хотя и с ними уже свыкся – а с нормальной девчушкой, готовой целоваться в транспорте и на скамейке, прижимать себя к твоим бёдрам, хвататься за руки, щебетать дурь и любиться ежевечерне за три бутерброда на бегу, за бокал вина в бистро и один полноценный обед в день.

Это покупатель так думает. А девушки думают всяко.

Наши девушки такое могут себе позволить, ничуть не стесняясь такой мизерной – считай, обидной цены.

А то и не цена вовсе, а компенсация материи с энергией.

Просто в человечьем мире такие приняты физические эквиваленты.

Хотя, если рассудить по справедливости – билеты, гостиница тоже в счёт. В счёт энергии передвижения и потенции массы, а также обслуге на карман, и всё такое.

Так что и не особо дёшево, если трезво рассудит