Усы и брови. Советский политический анекдот. 1300 анекдотов из дневников и доносов современников

Михаил Анатольевич Мельниченко

Министерство правды

«Как создаются анекдоты? Садятся и сочиняют?» – «Нет, сперва сочиняют, а потом садятся».

Советский период стал золотым веком политического анекдота. За анекдот можно было поплатиться работой, свободой, а иногда и жизнью, но их пересказывали повсюду: дома и на работе, в курилках и в очередях, с глазу на глаз и в больших компаниях. Вопрос «А ты слышал новый анекдот?» стал почти приветствием – любое заметное событие мгновенно вызывало десятки шуток, которые в считаные дни облетали весь Союз.

Книга «Усы и брови» содержит в себе 1300 популярных в советское время анекдотов, найденных в дневниках современников, воспоминаниях, доносах, справках спецслужб. Это собрание может рассказать о советской эпохе не меньше учебника по истории СССР: советские анекдоты куда правдивее советских газет. Сейчас анекдоты уступили место политическим мемам, которые люди пересылают друг другу в мессенджерах. Однако и мемы, и анекдоты работают одинаково – они помогают людям находить общий язык и справляться с давлением государства и идиотизмом повседневной жизни.

Михаил Мельниченко

Усы и брови. Советский политический анекдот. 1300 анекдотов из дневников и доносов современников

© Оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Тексты анекдотов печатаются в современной орфографии.

Предисловие

«Что такое уцененный анекдот?» – «Это анекдот, за который раньше давали десять лет, а теперь только три».

Впервые я столкнулся с советскими анекдотами, научившись читать. Этот момент пришелся на конец перестройки, когда на территории СССР стало возможно официально публиковать и изучать политический фольклор и новые сборники анекдотов (небольших фольклорных текстов с неожиданным концом) стали появляться как грибы после дождя. Помню, как выпрашивал у родителей купить мне такую брошюру в киоске «Союзпечати». Две моих бабушки до конца своих жизней вырезали для меня разделы с анекдотами из газет и в каждый приезд дарили плотно набитые вырезками пакеты из-под молока. Мой дедушка-библиофил, всю жизнь собиравший макулатуру, откладывал для меня найденные номера журнала «Крокодил», а на дни рождения дарил альбомы Кукрыниксов, Ефремова и Херлуфа Бидструпа. Благодаря этому, хотя я и застал только отголоски «живой» советской фольклорной традиции, модели советского юмора – и неподконтрольного государству, и порождаемые вполне сервильными публицистами и карикатуристами – были усвоены мною очень хорошо. Поэтому, когда во время учебы на историческом факультете мне надо было выбирать тему дипломной работы, я решил заняться тем, что я любил и, как мне казалось, хорошо знал. В итоге моя работа затянулась на 10 лет. Сначала курсовая, после диплом, затем я замахнулся на диссертацию про советские анекдоты, после защиты которой взялся подготовить сделанный по принципам научной публикации указатель сюжетов. За это время я очень сильно изменил свои представления о фольклорном жанре анекдота. Оказалось, что я хорошо ориентируюсь только в позднесоветской традиции, основанной на понятных двум-трем поколениям штампах. Из перестроечных сборников анекдоты, которые рассказывались в двадцатые и тридцатые годы, часто оказывались вытеснены поздним материалом, более понятным, хорошо соотносящимся с советским кино и массовой культурой. То, что в позднесоветском анекдоте фигурируют те же герои, что с обывательской точки зрения могли бы фигурировать и в довоенном, зацементировали подобное представление. Лицами советского анекдота для современного человека стали Чапаев, Штирлиц и Ленин. Очень характерна судьба последнего героя – естественно, анекдоты про него появились еще при его жизни, но они полностью были вытеснены «новым» Лениным, образ которого восходил к кинематографическим штампам: с конца шестидесятых годов из текста в текст начинает бегать, периодически забираясь на броневик, картавый бородач в кепке, совершенно не похожий на Ленина из довоенных сюжетов.

Между тем золотой век советского политического анекдота приходится на 1920-е годы