Искуство обольщения

Джавид Алакбарли

Эта история продлилась ровно столько, сколько занял перелёт из Стамбула в Хьюстон. Именно на борту этого самолёта встретились молодой компьютерщик, очень богатый человек, изнывающий от скуки, и девушка необычайной красоты. Мужчины сочли эту встречу настоящим чудом, случившимся в их жизни. Вопреки всем стереотипам, человек, наделённый деньгами и властью, оказался интеллектуалом с ростом баскетболиста и пальцами пианиста. К тому же он был одним из тех великих манипуляторов, влиянию которых так легко подвергаются юные существа.Результаты же сложившегося противостояния были изначально предопределены статусом этих людей. Наша история прерывается в тот момент, когда, казалось бы, манипулятор одержал бесспорную победу. Но, конечно же, окончательный финал всего этого будет дописываться самой жизнью.

Джавид Алакбарли

Искуство обольщения

Я буквально ворвался в здание аэропорта.

– Один билет. До Хьюстона. Регистрация ведь ещё не закончилась?

– Нет. Ещё есть полчаса. А билет только один и остался. Как будете платить?

– Картой.

Всё-таки этот новый стамбульский аэропорт, конечно же, сумел стать настоящим чудом. Здесь всё чрезвычайно удобно. Вылетать именно отсюда – это просто удовольствие.

Предельно чётко выстроенная логистика позволила мне уже через пятнадцать минут сидеть в самолёте. Я закрыл глаза и начал медитировать. Десять часов полёта – это, конечно, очень тяжёлое испытание. Особенно для таких людей, как я. Чужие запахи, чужие звуки, чужое окружение, да ещё ужасно неудобные кресла – всё это надо было вынести и не впасть в панику. Тяжело, но возможно. Просто надо уйти в себя.

Хотя, надо признаться, если даже в самом удобном кресле-кровати проводишь десять часов на высоте, то это всё равно превращается в пытку. Но, пожалуй, самый большой дискомфорт в эконом-классе – это нарушение границ твоего личного пространства.

Если добавить к этому необходимость пребывания в замкнутом помещении, полном людей и без особых возможностей свободного передвижения, то вы получите полное представление о том, что же такое само лётный ад.

А ведь как хороши были эти чудо-самолёты, доставляющие нас за океан всего за пять часов. И как же жаль, что всё это великолепие осталось уже в прошлом. Хотя, кто его знает? Может быть, было в прошлом, сейчас – нет, но снова может появиться в нашем ближайшем будущем? Я свято верю в то, что найдутся такие гениальные конструкторы, что смогут вернуть нам сверхзвуковые пассажирские самолёты, но в уже максимально безопасном для всех варианте.

И будем мы когда-нибудь снова летать за океан на этих новых лайнерах с великим удовольствием. Всего за пять часов будем пересекать океан. Со всеми теми заморочками, какие были там, на тех сказочных рейсах, включая икру, деликатесы и шампанское для всех, без исключения, пассажиров. Вот в таком радужном настроении я и начал свою медитацию.

Хьюстон всегда был городом, который я безумно любил. И в то же время почти в такой же степени ненавидел. А полюбил я его в пять лет. Тогда мне просто очень нравилось, как это слово хорошо перекатывалось во рту. А ещё в нём не было этой ужасной буквы «р», которую я так и не научился правильно выговаривать. И моя любовь к Хьюстону была связана прежде всего с музыкой.

Тогда ещё существовали те старые проигрыватели монстры, на которых можно было слушать большие пластинки. Их у отца было огромное количество. Из всей папиной коллекции мне больше всего нравилась запись, на которой звучал концерт Хьюстонского филармонического оркестра. Я до сих пор чётко помню, что это были симфонические мугамы. А вот имя их автора – Фикрет Амиров, я так и не научился всё же правильно выговаривать. До сих пор не научился. Там же было целых две буквы «р».

В этих мугамах существовала какая-то скрытая магия, которая брала в плен моё детское воображение и не выпускала из своих цепких объятий. Вместо дирижёрской палочки я использовал трубочку для сока. Взбирался на табуретку и, когда я оказывался почти на одном уровне с этой пластинкой, начинал «дирижировать». Это был безумно тяжёлый труд. Но он доставлял мне огромное удовольст