Кофе со сливками

Римъ Эдельштейн

Девушка, поссорившаяся со своим женихом, идёт на встречу к давней подружке в бар, где они знакомятся с африканскими болельщиками, приехавшими на игру своей команды с местным клубом.Это знакомство приносит невероятные эмоции в её жизнь, с ней начинают происходить удивительные события…Но её жених что-то начинает подозревать.

Римъ Эдельштейн

Кофе со сливками

Посвящается Ал. Кр. и Ек. Як.,

незабываемым вдохновительницам.

«Они всего лишь флиртовали»,

– мнение журналисток о ком-то.

ПЕРВОЕ ИЮНЯ, 21:10

В июне началась страшная духота, и к вечеру легче не стало – жуткие удушливые сумерки наползли на город под ревущие клаксоны автомобилей, застрявших в пробках. В типовой застройке «человейников» было куда гаже – к духоте добавлялся ещё и смрад подъездов.

Почти во всех квартирах были распахнуты окна, из многих бубнили телевизоры или стоял галдёж. Кто-то курил, выглядывал прохожих внизу. Некоторые сушили одежду на балконе. Какая-то тётка зазывала своего сына-подростка домой, потерявшегося где-то в темнеющем дворе. Но тот никак не отзывался, и зов женщины с балкона становился всё выше – как бы её чадо куда не влипло. А то иной раз садятся в заниженные машины с тонированными окнами, и ищи их.

Брюзгин, несмотря на излишне избыточный вес и непереносимую духоту, пытался честно исполнить свой супружеский долг, но у него это не особо получалось – он пыхтел, правой рукой пытаясь стянуть с себя прилипшие трусы, а левой нервно поглаживая томную длинноволосую блондинку перед собой – Алина лежала на кровати, её лицо скрывал полумрак, и он не мог прочитать её эмоции. Он небезосновательно полагал, что она испытывала крайнее недовольство.

Левой рукой она прикасалась к своей хорошей, упругой груди, покуда спрятанной за тёмным бюстгальтером, и глубоко дышала – ждала, когда же её любимый овладеет ей… Однако в последнее время у него получалось всё хуже. Конечно, он никогда не слыл секс-гигантом, но в последнее время вовсе растерял свою жажду эротизма, ограничиваясь редкими попытками овладеть своей суженой.

Он сам тяжело дышал, но ему удалось раздеться до конца, обнажив сальные складки низа живота. Он мял мошонку своими сарделеподобными пальцами, но эрекция никак к нему не шла; напряжение росло вместе с температурой в комнате.

– Сейчас, милая, сейчас… – горячечно обещал он, но ничего дальше не происходило. Из приоткрытого рта у него повисла тонкая струйка слюны, а глаза почти затуманились. Вряд ли кто-то из его коллег по работе мог подумать, что он так выглядел… Когда он сидел на совещаниях, расстегнув верхнюю пуговицу на габаритной розовой рубахе. Вальяжно развалившись на стуле настолько, насколько это было возможно, и выслушивал про индексы Доу Джонсона. Но сейчас он так выглядел – несуразно, беззащитно. На его розоватой груди и претолстом животе росли редкие волосы, а на правой руке блестели дорогие часы, которые он почти никогда и не снимал.

Его вялый Брюзгин-младший упорно не хотел подниматься в этот раз… Разумеется, в очередной раз. Ему перевалило за тридцать пять лет, а выглядел он на все сорок с лишним – жировая прослойка, постоянный умственный и крайне напряжённый труд, множество крепких сигарет каждый день, вредная жирная пища – всё это ничуть не способствовало здоровью и молодости. И Брюзгин это знал, но ничего поделать с собой не мог. Такая уж была его доля – состоятельного господина, могущего позволить себе почти всё: и дорогой автомобиль, и ежедневные такси премиум-класса для своей жены, и просторную квартиру в хорошем доме… Он даже мог позволить себе переезд из этого региона – туда, где погодка за окном более щадящая, но что-то его всё время останавливало, почему-то он это постоянно откладывал.

Алина терпеливо ждала – знойная блондинка с хорошей фигурой: спасибо маме с папой за генетику. Но кожа у неё была совсем не загорелая, да и вообще, в одежде, днём, под взглядами голодных – во всех смыслах – студентов – она вовсе не напоминала собой мажорскую бабу – глупенькую, напыщенную. Вовсе нет… Алина имела отличное образование: закончила педагогический колледж, потом университет, а потом уже