ПОНЕДЕЛЬНИК
Дмитрий Михайлович Грибов проснулся от весёлого птичьего щебета. С минуту он лежал неподвижно, затем потянулся, вылез из-под одеяла и подошёл к окну. Новая неделя начиналась с прекрасного весеннего утра. На дворе стояло начало апреля. Скукоженный снег, прячась в тени, ещё надеялся отлежаться в плотных, покрытых грязной пористой коркой кучах, но уже не мог противостоять яркому солнцу, и безудержно лил тонкие слёзы – ручейки. Воробьи, стараясь не упустить ни капельки тепла, растопорщили крылья и сушили свои пёрышки, не обращая ни малейшего внимания на развалившихся неподалёку кошек.
Грибов умылся, побрился и, вытерев лицо полотенцем, ещё раз посмотрел на себя в зеркало. Зеркало, по просьбе жены, они купили большое, по пояс, и в нём отразился упитанный мужчина небольшого роста, с едва наметившимся животиком и стриженной «под ёжика» головой. Седые виски и морщины говорили о приличном возрасте. Действительно, в следующем году у него намечался юбилей – пятьдесят лет. Подмигнув своему отражению – для полтинника он выглядел совсем неплохо, и, напевая: «Как замечательно в России по утрам…», на мотив популярной песни, Грибов вышел из ванной комнаты и столкнулся с женой Тамарой. Невысокого роста, шатенка с карими глазами и длинной, до пояса, косой, она была на два года моложе его. Красавица в юности, с осиной талией, она за последнее время слегка располнела и, переживая по этому поводу, старалась держать себя в форме.
Проживали они в обычной трёхкомнатной квартире, состоящей из большой проходной гостиной, где на раскладном диване спал глава семейства, и двух маленьких комнат. В одной располагалась жена, с самого детства, проведённого в коммуналке, мечтавшая иметь свой отдельный угол, а вторая, детская, после замужества дочери и её переезда к мужу, пустовала. Поначалу Грибовы загорелись идеей устроить в ней маленький спортзал, однако прикинув, в какую сумму обойдётся покупка тренажёров, от этой затеи отказались. Затем хотели перенести туда все свои книги и письменный стол, превратив в рабочий кабинет, но на семейном совете решили оставить всё как есть, чтобы при необходимости пристроить на ночь приезжающих погостить родственников или друзей.
Дмитрий подхватил жену на руки и, завопив, что было мочи: – Балы, красавицы, лакеи, юнкера! – закружил её по комнате.
– Отпусти, оглашенный, задушишь, – смеясь, попыталась высвободиться жена. – Я ещё не умывалась.
– Выкуп! – продолжая дурачиться, поставил её на пол Грибов.
Она чмокнула его в нос и вывернулась из объятий.
– И это всё? – словно провинциальный актер, воздев руки к потолку, трагически прошептал Дмитрий и строгим тоном учителя биологии добавил: – Вот-вот; то у них ванная, то голова болит, а потом выясняется, что незаметно на Земле исчезла целая нация.
– Я тебя поздравляю! – торжественно проговорила Тамара.
– С чем?
– Сегодня ровно три месяца, как ты работаешь на новой работе.
– Это надо отметить! – рванулся к ней Грибов.
– Потом. – И она юркнула за дверь ванной.
Грибов прошел на кухню, поставил чайник и принялся нарезать булку. Достал из холодильника масло, сыр и коробочку с красной рыбой. Приготовив бутерброды, уложил их тесным кружком на тарелку, подхватил закипевший чайник и принялся разливать чай.
Появилась жена. Она выдвинула из-под стола недавно купленные напольные электронные весы, осторожно встала на них и огорчённо повернулась к мужу.
– После выходных хоть не взвешивайся, опять на целых двести грамм поправилась. С утра до вечера только ешь и ешь. Скорее бы лето: речка, огород, сразу б похудела.
– А мне нравится, – хмыкнул он в ответ. – По крайней мере, есть за что подержаться. И потом, ты же не толстеешь. А если так переживаешь, возьми старые механические. Они, глупые, граммы не показывают. Будет постоянный вес – шестьдесят пять кило, и никаких плюсиков. И настроение сразу поднимется.
Быстренько покончив с завтраком, он выбрался из-за стола, вернулся в комнату, оделся и направился в прихожую.
– Я пошёл, до вечера.
– Стой! – крикнула ему вслед жена. – Ты в какой рубашке?
– Какая лежала, такую и одел, – удивился он.
– Я же тебе другую приготов