Когда мозгов в его башке,

Чуть больше, чем пивной бочонок,

Когда весь мир в его руке,

То нужен срочно дьяволенок.

Когда богат он, и в журналах,

На всех страницах крупным планом,

Когда герой он мемуаров,

Когда бабло во всех карманах.

И от чего же скучно жить?

Когда по полной может веселиться.

Все, что захочет прикупить,

И с кем захочет пожениться.

Северина Дар

Пролог

    22 сентября 2020 год

    Москва. Больница

Олег ворвался в здание клиники, сжимая в руках связку ключей от своего новенького «Lexus LX». При виде молодого, высокого и накаченного шатена девушки за стеклом регистратуры тут же подскочили, поправляя прически и строя глазки завидному жениху. Вот только он не удостоил их даже взгляда.

Парень двадцати семи лет скрылся за поворотом и слился с толпой, которая ожидала, когда же лифт соизволит спуститься и отвезти их до пункта назначения.

– Омерзительно. Как же долго, – причитал мужчина справа.

– Такие деньги гребут. Хоть бы лифты починили, – дополнила старушка.

– Все карманы набивают за счет несчастных людей, – послышался третий сиплый голос.

Олег не обращал внимания ни на что, погрузившись в собственные мысли. Еще немного и он окажется среди неугомонных родственников, разыгрывая трагедию, как и остальные. В голове он прокручивал сценарий убитого горем сына, внука и брата. Вот только сам он не чувствовал ничего подобного. Единственное, что хотелось на самом деле, это скрыться с глаз всех этих фальшивых нытиков и раствориться в любимом ночном клубе, его дымовой завесе и громыхающей музыке, прижимая к себе глупых размалеванных красоток.

Лифт плавно распахнул двери. Человек десять вывалились наружу, будто рассыпанный из мешка картофель, и потоком испарились, словно их и не было. Ожидавшие вновь наполнили тесное помещение.

– Вам какой этаж, – течение несмолкаемых размышлений перебил седовласый старичок, изучающий Олега неприлично въедливым взглядом, проходившимся сверху вниз.

– Седьмой, – тихо буркнул парень, громко и показательно клацнув брелоком.

Сенсорная кнопка загорелась нужной цифрой, и кабинка тихо тронулась, устремившись вверх.

***

Олег молча вышел, покинув лифт. Он поднял ворот серого дорого пиджака, расстегнутого и небрежно висящего на плечах. Секунду постоял в одиночестве и, глубоко вздохнув, направился к палате по светлому коридору. У поста дежурной медсестры толпились родственники. Казалось, их сегодня съехалось сюда слишком много.

– Ну, наконец-то. Что так долго. Посмотри, как ты выглядишь. Только не говори, что приехал прямо с пьянки, – старшая сестра налетела, едва он появился в поле ее зрения.

– Почему же с пьянки. Примчался, как только слез с очередной потаскушки, – он небрежно отодвинул тридцатилетнюю даму в сторону.

– Идиот, – не сдержалась Юля. – Ты наследник, а ведешь себя, как наркоман, алкаш и Бог знает кто еще. Хоть бы зубы почистил.

– Завидно, что ли? – он впился в нее красными уставшими глазами.

– Олежка, ты тут. Сынок, – рыдающая мать бросилась в его объятия, прижимая к себе, надоедливо цепляясь в ткань пиджака.

– Ну-ну, не стоит переигрывать, маман. Не стоит утруждать себя актерским мастерством передо мной. Направьте его на остальных. Какие новости?

– Совсем плохой. Уже совсем скоро. Ох. Как же так. Боже.

Стелла Ивановна залилась разрывающим больничные стены плачем. Носовой платок прикрывал ее совсем сухие глаза. Олег едва сдерживался, чтобы не рассмеяться от нелепой картины, которая порядком поднадоела за две недели пребывания отца в этом месте.

– Прошу прощения, – перед родственниками появился врач средних лет. – Константин Витальевич просит к себе самых близких. Прошу, не все сразу.

Стелла Ивановна тут же схватила сына под руку и потащила к палате номер тринадцать. Следом, громко цокая каблучками, выхаживала Юля.

– Веди себя достойно. Не переговаривайся. Не дыши на отца перегаром. Не спорь с ним, – матушка тихим нахрапом перечисляла Олегу правила поведения, то и дело дергая рукав.

– Кому ты говоришь, – не сдержалась Юля. – Поздно воспитывать. Раньше надо было. Но вы же все молились на него, как на икону. Будто он Папа Римский.

– Помолчи, – рявкнула