Истории из прошлых жизней

Марина Аверина

Верите ли вы в прошлые жизни?В то, что душа после смерти переселяется в кого-то другого, кто ещё не родился?В работе регрессолога не требуются доказательства этому факту, мы каждый раз оказываемся свидетелями событий, случившихся задолго до нас.Эти рассказы откроют вам тайны не только историй умерших людей, но и то, как душа может освободиться от памяти былых ошибок.Для лучшей жизни в будущем.А вы бы хотели узнать, кем вы были в прошлой жизни?

Марина Аверина

Истории из прошлых жизней

История первая

Ответственность

– Не подведи, Алишер.

Говорили они.

– Помоги им, Алишер!

Говорили они.

И я помогал. Во всём помогал. Как мог.

Нас было пятьдесят семь.

Мы уходили все вместе из родного аула, затерянного где-то в любимых Кавказских горах. Уходили как добровольцы, уходили на войну. Их матери, жёны и сёстры, отцы-старики смотрели на меня с надеждой. Они все всегда на меня так смотрели.

По прибытии я стал взводным для своих односелян, потому что практически только я один говорил по-русски. У нас дома вообще мало кто говорил. А меня мама учила. Её – её мама. А её, уж не знаю кто. Потому-то нашу семью в ауле все очень ценили, мы могли читать новости из редко доходящих до нас газет, узнавать события, рассказывать всем остальным.

Не из моего села в подведомственном мне взводе был только один политрук. Молодой русский парень, настоящий Иван – соломенные кучерявые волосы, голубые глаза. И жёсткий характер, слова партии и командования доносились им железным тоном перед всем взводом. Даже не смотря на то, что потом я им всё пересказывал вновь на родном языке. Парня мои соотечественники не понимали.

Потому, кто как не я, должен был помогать им во всём? И я помогал. Когда нам только на половину взвода раздали оружие, остальных отправляя воевать чуть ли не с одними сапёрскими лопатками, я выискивал для нас ружья и пистолеты. Как мог и где только мог. Пусть где-то не совсем исправные, пусть охотничьи, пусть стародавних времён. Но оружие, огнестрельное! И оно помогало им выжить. После первых боёв это я ползал по заваленному трупами полю брани, собирая уже настоящие, хорошие немецкие автоматы.

Когда нам на весь взвод доставалась только полупустая бочка солдатской кухни с переваренной крупой, это я ходил по соседним сёлам, выспрашивать провиант. А когда никаких сёл и в помине не было рядом, выискивал сурепку на полях, выкапывал рогоз, корневища которого можно варить, как картошку. Ну это конечно летом. А зимой настаивали кору на талом снегу.

– Мы же горцы, не пропадём!

Имея ввиду, конечно, нас, не себя, говорил политрук. И мы не пропадали.

Когда перед каждым боем все засыпали без задних ног, как один, это я не спал. Психика, знаете ли, такая штука, когда чего-то не может выносить, слишком страшного, то отключается. Сознание ослабляется перед боем и сразу хочется спать. А я не спал, держался. Писал письма их матерям, потому что не все из моих людей умели писать. Там в уале не все умели и читать. Но сёстры мои умели, они прочтут. Каждой маме про её сына. Я писал и слушал сигнал, по которому нужно было вставать и идти в атаку.

Но когда приказ… Как я мог им помочь? Чем я мог вообще кому-то помочь на войне? Когда командиры отправляют тебя погибать. С оружием и криками "За Родину!" во весь дух. А внутри: "Твою мать!". На хорошо укреплённую высоту. Заминированную высоту. Обозримую высоту. Сотни метров как на ладони. Стреляй не хочу, убивай не хочу. А они хотят. Они немцы.

– Высоту нужно взять!

Сказал политрук.

"Взять числом!" – услышал я его приказ.

Числом наших жизней.

Нам повезло. Первые минуты атаки рано утром был сильный туман. Такой, знаете плотный, белёсый, молочный. Выстилающийся по земле. Почти на целый метр в высоту. Пока ещё холодно и солнца не видно в таком же дымчатом тумане, но наверху. Мы ползли в нём мокрые и холодные, но не видные. А значит ещё живые. Долго позли, почти половину пути. Пока не послышались первые взрывы подорвавшихся на закопанных минах моих людей. Дальше уж не было смысла ползти. Мы вскочили и побежали.

А потом?

Я не помню. Сейчас уже ночь. Высоту мы не