Преамбула

В моих стихах (прочтите их)

Вы не найдёте злобы дня,

Здесь уже нет имён иных

И нету самого меня.

Я Справедивость не зову,

И Месть не окликаю в бой,

Поскольку рядом я живу,

Продажный, липкий Друг, с тобой!

Нет, на тебя надежды нет!

Я лучше положусь, таков,

На мужество моих штиблет

И зоркость прежнюю очков.

Я положусь не на на Закон,

Не на Забор, не на Плетень,

На это Солнце, целый день

Оно берёт меня в полон!

Я вновь обычный человек,

Склонивший выю во весь дых.

Я знаю, что Цензурный Стек

Уже пронзил тела иных.

Я просто прочертил узор,

Который в нас вплела Игра.

И эта книга – лёгкий Флёр,

Скользнувший в зеркале вчера.

Уолден

Это не моя метода —

Удивить чудной строкой!

Ближе к небу год от года

Сам я и Уолден мой!

Над Уолденом летаю,

Быстр, как ветер и гроза,

О высоком я мечтаю,

Уперев в простор глаза.

Из Пушкена

…Совы, козы, волки, гризли

Оказалися живе —

Заколдованные мысли

Вскопошились в голове.

Я гоню их всех метлою,

А они, собравшись в ряд,

Заходясь от злого вою,

Возвращаются назад…

Копошатся, бьют крылами,

Стонут, адские врали,

И вращают головами

С языками до земли…

Торчок

У сумрачного парка,

То ль вдупель, то ли в хлам,

Как мёртвому припарка

Торчит герр Мандельштам.

Тут ставят много сучек…

Но я понять не мог —

Толь Моисея внучек,

То ль Сороса сынок…

Сон

На стене сидел художник Энгр,

Микельанджело и два Альгвасила.

Они сказали мне, что слово «негр»

Неупотребимо…

Я согласился, что переходить через Анды

Нетолерантно…

Притязания Бедности

Не раскатал ли губы бедный раб,

Достичь намереваясь вечной славы,

По той простой причине, что в убогой

Лачужке он смирение взрастил,

Подобно тыкве, выросшей на Солнце,

Каков резон? Ты собственной рукой

Надменно стёр в душе живые страсти —