Основой для написания романа послужило событие, вошедшее в историю как Варшавская заутреня 1794 года, и последовавший за этим штурм Праги, предместья Варшавы, войсками Суворова. Все главные персонажи романа выдуманы, а реальные исторические личности либо находятся на второстепенных ролях, либо просто упоминаются в контексте сюжета.

О Варшавской заутрене вам не рассказывали на уроках истории в советской школе, и сейчас об этом событии почти не вспоминают. Я сама узнала о нём случайно, работая над повествованием о генерале Дмитрии Неверовском. В его биографии мельком упоминается штурм Праги, которым я заинтересовалась. Начала изучать, потянула клубочек событий за ниточку, и передо мной развернулась целая картина жестокой резни в конце восемнадцатого века.

Даты в романе указаны по старому стилю.

Часть первая. Влюблённые

Глава 1. Кайсаровы

Варшава, 1794 год

Март наступал на пятки уходящему февралю, солнце с каждым днём поднималось всё выше и выше, но зима не собиралась сдавать свои позиции. Под серыми тяжёлыми тучами она прятала дневное светило, рассыпала щедрыми горстями колючую снежную крошку, по ночам выла от отчаяния в печных трубах. Только стоящей у порога весне всё было нипочём. Её лёгкая поступь слышалась в дневной капели с крыш, когда солнцу удавалось раздвинуть тучи и засиять в ярко-голубом небе, в нетерпеливом щебете птиц и радостном фырканье лошадей. Казалось, даже величественная Висла сговорилась с весной. Река проснулась от зимней спячки, лениво потянулась и пошла тёмными полыньями и трещинами по сковавшему её льду. И люди, продолжая кутаться в тёплые накидки и жупаны, поглядывали веселей друг на друга. Всё вокруг оживилось в преддверии скорого наступления тепла. Только ночь оставалась надёжной союзницей зимы и позволяла ей схватывать ледяной коркой рыхлый, подтаявший за день снег и превращать в каток лужицы после капели. Потому спешащие утром по делам горожане то и дело оскальзывались, кляня ночные заморозки, а заодно и городской магистрат.

Восемнадцатилетняя Кати Кайсарова тоже чувствовала приближение весны и радовалась каждому лучику, каждой птичьей трели. Да она сама была словно весна! Круглое румяное личико с тёмными, цвета перезревшей вишни глазами под длинными ресницами и удивлённо приподнятыми чёрными бровями не портил даже серый утеплённый чепец. Оно сияло молодостью и свежестью, пухлые розовые губки улыбались, открывая ровные жемчужные зубы. Из-под чепца выбивались несколько шелковистых каштановых прядок, придавая особую живость лицу Кати. Она вполуха слушала привычное сетование матери, Ульяны Назаровны, и с интересом поглядывала по сторонам, ловя на себе восхищённые взгляды проезжавших мимо польских драгунов и русских бравых кавалеристов.

Последний день февраля выдался замечательным, солнечным, поэтому Ульяна Назаровна впервые решилась на столь долгую прогулку с дочерью. Выйдя из Праги, Варшавского предместья, где подполковник Кайсаров снимал этаж с мансардой для своего семейства, они перешли по мосту через Вислу и отправились бродить по Старому и Новому городу. Подивились крепостным стенам Барбакана, прошлись по Замковой площади мимо Королевского замка, взглянули на костёлы, коих в центре Варшавы было несколько, и медленно пошли по улочкам. Ульяна Назаровна и Кати ещё и не видели толком Варшаву. Как прибыли в декабре на новое место службы главы семейства, так дальше Праги и не бывали, занимаясь в основном рукоделием и благоустройством своего временного жилища. По воскресеньям ходили в маленькую церквушку, в которой служба проходила по греческим обрядам, а по средам и субботам – на местный рынок.

– Нет, душенька, что не говори, а на лето надо будет вернуться к себе в Тополиное, – тяжело дыша, проговорила Ульяна Назаровна. Она в основном смотрела не по сторонам, а под ноги, боясь оступиться в смеси крошева из льда и рыхлого снега. – Не нравится мне здесь – серо, мрачно. Церкви эти местные, костёлы, значит, к небу острыми шпилями рвутся. Тёмные какие-то. Страх, а не благолепие от них. А у нас маковки круглые, как шапочки на куличах пасхальных. Глядишь – и душа сама петь начинает. И солнце тут р