Дыхание снега и пепла

Диана Гэблдон

Чужестранка в одном томе (новое оформление)

1773 год. Улицы Бостона заполнены протестующими, а в лесной глуши Северной Каролины горят хижины одиноких поселенцев – первые тревожные вестники приближающейся Американской революции.

В этом хаосе губернатор призывает Джейми Фрэзера объединить людей для защиты английской колонии и сохранения власти короля. От своей жены Клэр Джейми знает, что через два года случится непоправимое, и тот, кто останется верен королю, будет либо мертв, либо отправлен в изгнание.

Несмотря ни на что, Клэр с Джейми вновь надеются, что их семья, которая не знает границ времени, сможет изменить будущее.

Диана Гэблдон

Дыхание снега и пепла

Книга посвящается

Чарльзу Диккенсу

Роберту Льюису Стивенсону

Дороти Сэйерс

Джону Данну Макдональду

и

П. Г. Вудхаусу

Diana Gabaldon

A BREATH OF SNOW AND ASHES

Copyright c 2005 by Diana Gabaldon

Перевод с английского А. Черташ (части 1–9),

Г. Бабуровой, О. Белышевой, Ю. Рышковой (части 10–12)

© А. Черташ, перевод на русский язык, 2022

© Г. Бабурова, О. Белышева, Ю. Рышкова, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Книга 1

Накануне войны

Пролог

Время. Люди говорят о времени множество вещей, которые они говорят о Боге. Здесь всегда есть некое предсуществование и нет конца. В этом слове звучит безграничное могущество – ибо ничто не может противостоять времени. Ни горы, ни армии.

И конечно, время лечит. Дайте чему угодно достаточно времени, и время обо всем позаботится: боль утихнет, невзгоды исчезнут, потери уйдут в прошлое.

Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху. В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не уйдешь в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.

И если Время – это Бог, то, полагаю, Память не что иное, как Дьявол.

Часть 1

Слухи о войне

Глава 1

Прерванный разговор

Собака почуяла их первой. Было темно, поэтому Йен Мюррей скорее почувствовал, чем увидел, как Ролло внезапно поднял голову возле его бедра и навострил уши. Мужчина положил руку на шею псу и ощутил, как собачья шерсть от напряжения встала дыбом. Они с Ролло хорошо знали друг друга, поэтому Йен, даже не произнося «люди», опустил вторую руку на нож у пояса и остался неподвижно лежать. Он прислушивался.

В лесу было спокойно. До рассвета оставалось несколько часов, и воздух был неподвижен, как в церкви. От земли, будто дым от ладана, медленно поднимался влажный туман. Йен устроился на ночлег на стволе поваленного желтого тополя, предпочтя компанию мокриц просачивающейся повсюду земной сырости. В ожидании он по-прежнему держал собаку за шею.

Ролло зарычал, это был низкий непрекращающийся утробный гул, который Йен почти не слышал, но легко чувствовал – вибрация поднималась вверх по руке, натягивая каждый нерв до предела. До этого Йен не спал – теперь он редко спал по ночам, – он тихо смотрел на купол неба, поглощенный своим всегдашним спором с Богом. Тишина исчезла, когда Ролло зашевелился. Мужчина медленно приподнялся и свесил ноги со сгнившего наполовину ствола, сердце забилось быстрее.

Поведение Ролло не изменилось, но он повернул свою крупную голову, следя за чем-то невидимым. Ночь была безлунной, Йен мог разглядеть только неясные силуэты деревьев и движущиеся ночные тени, но больше не видел ничего. А потом он услышал их, услышал, как они идут. Звук был довольно далеким, но быстро приближался. Йен поднялся и мягко ступил в густую темноту под пихтой. Щелчок языком, и Ролло, прекратив рычать, последовал за хозяином – беззвучно, как его волк-отец.

С места, где Йен остановился на ночлег, была видна звериная тропа, но люди, которые по ней шли, не были охотниками. Белые мужчины. Это было странно и даже чуть более, чем просто странно. Он не видел их, но в этом не было необходимости: звуки, которые они производили, нельзя было ни с чем спутать. Индейцы в пути были беззвучными, а многие шотландские горцы, среди которых он жил, могли передвигаться по лесу подобно призракам, однако он не сомневался в источнике шума. Металл, вот что это было. Он улавливал звон