Дом Иветты

Лев Аскеров

Рассказ, который я сейчас прочту, имеет весьма и весьма интересную, если не сказать, странную предысторию. Он был написан по сюжету уже готовой пьесы «Дом Иветты», которая театром русской драмы не была принята к постановке. По словам директора, главный режиссёр театра, ознакомившись с произведением, сказал, что, хотя факт взят из жизни, он-таки, своей правдою, может обидеть наших соседей. И тогда они у нас оттяпают не треть территории, а завоюют и Баку. Театру, видите ли, сейчас нужны комедии…

Лев Аскеров

Дом Иветты

БАРДАК НА БАИЛОВО

– Начальник! – улучив момент, шепотом позвала его осведомительница по кличке Ворона.

Касумов поморщился.

"Нагнала-таки! Сучье отродье!" – выругался он про себя и готов был наорать на нее.Что ты,мол, драная Ворона наушничаешь при всем честном народе! Есть порядок. Заходи в оперативную часть и все, что имеешь – выкаркивай. Как положено. По форме. Если там сочтут нужным – доложат мне.

И еще Касумов придумывал как пропесочит оперативников, которые поволяют своим внештатным сексотам прямо на улице останавливать начальника райотделения ГПУ и нашептывать ему.

Однако, кричать на нее и гнать от себя он не стал. И хорошо, что сдержался. То, о чем она фискалила, лично для него представляло немалый интерес.

Заглядывая в сердитое лицо начальника, Ворона говорила быстро, но разборчиво.

– Ренка-потаскуха, дочь врагов народа, удавила младенца… Рожала дома. Помогала ей соседка спекулянтка – Сакина… Утром я заходила к блуднице. Она – без живота… А под кроватью ведро с мертвым малышом… Сакина сказала мне, что Ренка родила мальчика и мальчик был здоровым.

От того места, где настигла его Ворона, Рена жила совсем рядом. Здесь же за углом, находилась контора управления домами.

– Позови ко мне управдома. Быстро! – закуривая папиросу, приказал он.

… Рену Дадашеву, которую сексотка называла потаскухой, Касумов хорошо знал. И ее, и всю ее семью.

Она жила на Карантинной. В том же самом доме, во дворе которого Касумов еще недавно, с двумя такими же, как он, студентами-заочниками снимал квартиру.

Отец Рены, Дадашев Аждар Рзаевич – смуглый, коренастый мужчина с характерным нухинским говорком, занимал большую должность – заместителя Наркома строительства. Соседи видели его редко. Утром рано, когда за ним приезжала черная "эмка", и поздно вечером, когда она привозила его. А мать Рены – Эмилия Ильинична – белокурая, статная европейская еврейка, учительствовала. Вела уроки немецкого языка. В общем, семья интеллигентная. Теплая. Душевная. Кому-кому, а соседям это было известно лучше всех.

Аждар Рзаевич с Касумовым познакомился сам. Во время застолья. В тот день Эмилия Ильинична, в честь поступления дочери в университет, прямо во дворе накрыла стол. И все, молодые и старые жители этого дома собрались за ним одной дружной компанией. Как родные. Искренне и горячо любящие друг друга люди.

Поднимая здравицу за присутствующих Аждар Рзаевич сказал, что он давно и хорошо знает всех, кроме молодого офицера, который стеснительно прячется за яблоками.

– Так это Адик, папа! – звонко выкрикнула Рена.

Покраснев, Касумов вскочил с места и по-военному, громко отрапортовал:

– Старший лейтенант Адыль Касумов, товарищ зам.Наркома!

– Садитесь, молодой человек. Оказывается я вас знаю. Кстати, мотал, что вы нам принесли, был отменный.

В этом, как, впрочем, и в других бакинских дворах, было принято по поводу и без повода угощать соседей разными вкусностями. А тут, днями, земляки из Кельбаджар привезли ему посылку от родителей. Завернув в бумагу немного мотала, домашнего сливочного масла и баночку меда Адыль поднялся к Дадашевым. Дверь открыла Эмилия Ильинична.

– Это – вам. Из родного села прислали, – смущаясь протянул он сверток.

Эмилия Ильинична всплескнула руками.

– Боже! Какая прелесть!… Реночка, посмотри какие дивности принес Адик… Спасибо… Себе то оставил.

Эмилия Ильинична приняла эту безделицу как царский дар. Хотя могла и отказаться. Ведь жили они в достатке.

А вечером другого дня к ним забежала Рена.

– Ребята, – обратилась она к парням, живущим вместе с Касумовым, – где Адик?

– В соседней