Предисловие автора

Задавался ли кто-то вопросом, каким представился мир бабочке, которой приснилось, что она Чжуан-цзы? Наверняка её фасеточный глаз увидел в человеческой реальности гротеск и громаду хитроумной всесвязанной системы, состоящей из мириад деталей; каждая отдельно взятая деталь – со своим запахом, цветом, вкусом, сроком – движется по схеме, алгоритму, программе, воле. Я, мы, он, взаимность. Мир, говорящий миллионом языков о тысячах понятий, которых нет в мире полевого нектара. Но едва ли сложность этой исполинской системы показалась бы ей странной. Во сне мы принимаем новый мир любым, и только проснувшись предъявляем ему счёт нормальности.

Сон – это полноценное пространство иного сознания. О сне недостаточно сказать словами поэтов романтической грёзы или художников ночного кошмара. Сказать о Вселенной языком бабочки – не сказать почти ничего.

Я далёк от иллюзии, что бесконечным катафатическим перечислением элементов можно описать целое. Но может в этом перечислении рождается что-то новое, что-то сущностное миру. Палитра – это набор красок, а с красками проще верить, что окружающее реально.

Милый читатель! Надеюсь, что и ты реален. Потому что если я здесь один, то это очень-очень грустно.

Сны капустницы

Сон о мире

Я проснулся рано утром

от того, что кто-то снил;

снил меня на судне утлом

среди балок и стропил

в тесном захламлённом чреве

под завалом из досок.

Веки пожирали черви,

крысы грызли пальцы ног.

Шевельнулся; но ценою

стала давящая боль

тела битого цингою.

Вдалеке – собачий вой.

Был разбужен. Вкруг борзые.

Я в седле. Со мной лакей.

Мчатся кони ломовые,

и охоты апогей.

Звери вспахивают глину;

за холмом сипит манок,

нарастает. Выстрел в спину —

оглушительный звонок.

Оклемался. На будильник

посмотрел, слегка дичась.

Встал и заварил пустырник,

несмотря на ранний час.

Поразмыслил, глянув в сонник.

«Крысы», «кони»… Пролистал.

Страшный сон. Нашёл «покойник».

Лучше б вовсе не искал.

Всё забылось в беге буднем,

чтобы вспомниться – однаж

в синеглазом беспробудном

миге, схожем на мираж,

тихо всматриваться в дыры,

разорвавшие озон;

толковать с вершины мира

этот странный, странный сон.

    3 октября 2021 г.

Pr> P

Поэт в России больше, чем поэт,

но меньше суммы инженера с космонавтом,

примерно восемь в минус первой олимпийца,

а полубога в той же степени четыре;

спартанцев триста, вставших против смуты,

одновременно этой смуты тройка;

равносторонен с контурами карты

игральной или мира – нет различий —

в любом раскладе будет перебита

краплёным джокером в колоде подкидного;

равноуголен всем углам медвежьим,

не зря же происходит из народа,

хотя ему он перпендикулярен,

а властелинам мира параллелен;

примерно равен щеголю и франту,

с погрешностью – вакханскому минору,

в проделках равен девяти гаменам,

в широком жесте восьмерым паяцам

и семерым герольдам в шумной помпе;

такому люди многое прощают,

поскольку отмечаемый юродством

без трёх минут – лицо из хрестоматий,

без десяти – учитель поколений

и бюст; обратный адрес «от потомков» —

ни отослать, ни расписаться в бланке,

ни закричать в сердцах «вы всё просрали!»;

лучу подобен направленьем мысли —

из точки выйдя, к цели не приводит,

она всегда вдали, зовёт и манит

мечтой построить квадратуру круга;

для самого себя поэт – мисси?я,

особенно в рифмуемой державе,

пророк остроязыкий громогласный,

Савонаролы разность с Кашпировским,

но только без вериг и парамана —

с кнутом и пряником, дарами Валтасара;

в своих глазах один среди двенадцать,

все остальные рождены нулями:

иксу не равен икс, куда уж ваши игрек;

своё с казённым неразъединимо:

поёт то сам собой, а то Россией,

то Мировую душу выражает,

то шагом воплощает дух эпохи,

принужденный проведать дальше носа,

немного сверху, а порой и сбоку —

чем дальше, тем яснее наблюденье —

увидеть Родину дано лишь окаянным.

…

В России, право, многое чудесно:

не сходен дебет с кредитом, разл