[Про змею, родящую дождь]

Эхо играл на дудке.

Прыгал от горизонта до горизонта.

Когда хотел есть – ел.

Когда хотел спать – спал.

Когда хотел смеяться – смеялся.

Продуктивную жизнь вёл.

Однажды его проглотила змея.

Змею звали Воллункуа.

Она ползала по небу и проглатывала

Всё, что ни попадя.

И иногда извергала.

А иногда не извергала.

По настроению.

Эхо уснул. Он

Прыгал,

И играл,

И смеялся.

Устал.

И уснул.

На берегу реки.

Положил под голову свои дрэдлоки.

Свой прыгательный посох под ноги положил.

Рядом – дудку.

Закрыл глаза.

Смотрел сны.

А Воллункуа выползла из воды

И проглотила Эхо.

И дудку его проглотила.

И дрэдлоки.

И берег.

Посох оставила – не вкусный он.

Не со зла проглотила,

Просто у неё такая природа,

Быстрый метаболизм.

Просыпается Эхо внутри змеи,

Смотрит вокруг:

А вокруг темно.

Хоть глаза выколи.

Но он не стал глаза выкалывать,

Подумал, ночь наступила.

Поспал ещё немного.

Проснулся – опять темно.

Встал и пошёл. На ощупь.

Долго шёл, солнца не нашёл.

Луны и звёзд тоже не нашёл.

Только какие-то фрагменты вокруг.

На ощупь.

Понял Эхо, что его проглотили.

Делать нечего, думает,

Проглотили. Бывает.

Но нужно же чем-то себя занять.

Даже, если тебя проглотили.

Эхо достал из кармана огниво,

Газету Правда достал

(Очень старый номер),

Развёл костёр, сам рядом сел,

И принялся сказки себе рассказывать.

Про Варуну и Боссе,

Про Йосту и Улле,

Про большую воду и маленькие кусочки земли

На севере.

Про то, как пастухи за солнцем ходили,

А нашли радугу.

Эхо рассказывает,

Мир придумывает,

А Воллункуа снаружи

Всё это в реале видит.

И костёр, опять-таки,

Очень сильную изжогу вызывает.

Подумала-подумала Воллункуа,

Очень ей галлюцинировать не понравилось.

Это уже какой-то бэд-трип напоминало.

Вернулась к реке

И всю воду из неё выпила.

А потом выплюнула.

Воду из реки,

Эхо с его дрэдлоками,

Дудку,

И все рассказанные истории

Со всеми их персонажами разом.

Стало светло и людно.

И события начали происходить как-то сразу

И одновременно.

Воллукункуа обратно на небо уползла

По добру, по здорову.

А Эхо остался.

И рассказал ещё одну сказку.

Про змею, родящую дождь.

Тьюкуррпа первая

Про Шеду

Шеду селились у берегов белой реки.

И бродили вдоль её русла.

Влево ходили.

Вправо ходили.

А прямо не ходили.

Прямо была река.

И её воды текли куда хотели,

И необузданны были потоки её.

Как война.

И как рождение.

И как пробуждение жизни

После долгой зимней спячки.

Ещё до того, как все эти явления

Обрели плотность

И стали миром вокруг.

И так Шеду ходили по берегу жизни.

Влево ходили.

Вправо ходили.

А прямо не ходили.

Их следы оставались в прибрежной глине,

Застывали на солнце,

Становились формами:

Духа;

Мысли;

Материи;

Речи.

И Шеду боялись воды в белой реке,

И никогда не пересекали её вброд.

И не знали, что происходит на том берегу.

Только песни их

Носились над водной гладью.

Становились похожими на птиц,

И на бога.

Но у бога не было лица,

Потому что не было никого,

Кто сумел бы это лицо придумать.

И тогда бог без лица

Залил воду из белой реки

В формы следов Шеду.

И вода застыла.

А Шеду вдохнули в неё глоток своей песни.

Так вода из следов стала существом.

И приняла формы:

Духа,

Мысли,

Материи.

Научилась речи.

Научилась песням.

И придумала построить мост,

Чтобы поймать бога без лица,

Носившегося над белой рекой,

Чтобы вылепить ему лицо,

Глаза,

Нос,

Уши,

Губы.

Сделать ему образ.

Шеду построили мост,

И вместе с существом

Вышли из прибрежной глины,

И зашагали осторожно над водою.

Но на другом берегу ничего не оказалось.

Но на другом берегу стал север.

И холодный снег.

И болота.

И Питер.

А дальше – новые реки.

Новые берега.

Люди с бледной кожей и прозрачными глазами.

Люди с чёрной кожей и густыми голосами.

А бога без лица не стало.

И предела не стало.

Только отражения.

Только небо.

Без дна.

Тьюкуррпа вторая

Про белое море

Боссе жил у моря

И собирал все, что под руку попадётся:

Ветки собирал,

И камни,

И виноградных улиток,

И отражения ступней в лужах,

И память,

И высохшие соцветия,

И траву полнолу