Коэволюция сознания и операционных систем

Ярослав Вячеславович Богданов

Текст охватывает темы, связанные с эволюцией форм движения материи: физической, химической, жизни, сознания. Вводятся понятия Пансоциум, Панэнцефалон, Сверхразум. Автор размышляет о формуле эволюции материи; дает определение жизни, исследует многоклеточность, интеллект. Предполагает, что любовь – важнейшая организующая сила разума. Рассматривается взаимосвязь музыки и человеческого разума, психических расстройств с сознанием. Эмоциональную активность автор определяет как специфическую реактивность, присущую разуму, а мышление – организующую силу, регулирующую эмоциональную активность. Обсуждается шизофрения как болезнь воспроизведения смыслов, исследуется сходство между раком, как болезнью митоза и шизофренией. Автор исследует эволюциию от физических форм к разумным; метавселенные, языковые модели, блокчейн, биотехнологии в соответствии с Пансоциумом и Панэнцефалоном. Задумывается о космической роли человека и сверхразуме. Обложка: нейросеть Midjourney, Pixlr

Ярослав Богданов

Коэволюция сознания и операционных систем

Предисловие автора

Многое из того, что изложено в этой работе перекликается с другой моей работой: «Окна счастья». Но та книга и написана раньше, хоть и подходы к ней сформулированы мною были позже, в ней гораздо больше рассуждений на тему религии, а не судеб человечества в свете эволюции форм движения материи. С «Окнами счастья» у «Коэволюции…» много общих тем. Но если Коэволюция – книга написанная в основном языком секуляриста, то «Окна счастья» – написана языком человека верующего. Это две стороны одной медали, медали одного сплава, но разного, непротиворечивого тистения с разных сторон. Лицевая сторона знаменует собой явное, претендующее на очевидность, а оборотная сторона отсылает к фантастическим догадкам, которые на лице изобразить нельзя, а помыслить можно только задним умом.

Итак. В конце 80-х годов я, будучи школьником старших классов, интересовался формами движения материи, их эволюцией. Мне тогда было известно несколько основных форм движения материи: физическая, химическая, биологическая и разумная. От моего папы, профессора биологии, мне было известно, что формы движения материи эволюционируют. По моим представлениям наиболее простые формы – физические, за ними следуют химические, затем биологические, а потом и разумная форма движения материи. По моим представлениям тогда, эти формы отличали друг от друга качественные скачки, такие примерно, как при ароморфозе у живых организмов. Мне вдруг стало ясно тогда, что механизм таких скачков должен быть одинаков для всех форм движения материи. Я тогда увлекался химией, биологией. Жизнь считал продолжением химии, в физике мне особенно нравился раздел термодинамики, помимо школьного курса, помню, читал популярную книгу по термодинамике Пауля Эткинса «Порядок и беспорядок в природе», знаком был с понятием энтропии, знал об антиэнтропийных свойствах жизни. Читал книгу академика Опарина о происхождении жизни из коацерватных капель. В помощь были журналы «Наука и Жизнь», «Техника молодёжи», «Химия и жизнь» в которых также тема зарождения жизни поднималась. Настольной книгой была «Вселенная, Жизнь, Разум» Иосифа Самуиловича Шкловского в трёх изданиях, где многое было посвящено представлениям о жизни, разуме и их космической роли. Труды Владимира Ивановича Вернадского не обходил стороной и кое- что читал тоже. Восхитила меня книга Эрвина Шредингера «Что такое жизнь с точки зрения физика». Идея моего отца о том, что «жизнь – это иерархия ферментных систем», легла на подготовленную почву. Уроки биологии, которые вёл замечательный молодой учитель Дмитрий Вадимович Дубиковский тоже будоражили ум, новизна, с которой он подходил к преподаванию, разбор альтернативных теорий эволюционного процесса, зарождения жизни. Запомнил одну его фразу: «в результате эволюции в мире умножается любовь». В общем всё это, что сейчас вспоминаю, а может что-то ещё, чего не упомнил, родило во мне определение жизни. МОЁ. С этого всё и началось, и эти мысли, которые я так и не развил, то оставлял, то возвращалс