Спасибо тебе, сынок!

Ольга Брюс

На плечи мальчишки легла тяжёлая ноша. Но он не сдался. Мать вырастила настоящего мужчину, способного понять и простить.

Ольга Брюс

Спасибо тебе, сынок!

Митя закончил чистить навоз у коровы, приставил вилы к бревенчатой стенке, закрыл сарай, загнал кур в небольшой закуток, где над полом были прибиты шестки для ночных посиделок пернатых, погладил виляющего хвостом Мухтара, попросив его не лаять ночью и не будить детвору, взял ведро с яйцами и отправился в дом, в котором все давно уже спят. Спрятав в сенях под лавку ведро, мальчишка устало вытер вспотевшую шею, потом удостоверился закрыта ли калитка, позвал кота Мурзика в дом и запер дверь на засов. В доме стоит мёртвая тишина, если не замечать еле различимое посапывание мелкотни и стойкий стрекот сверчков за окном. Пора ложиться спать. Завтра будет новый день и, скорее всего, на подростковые плечи вновь лягут заботы о хозяйстве и младших братьях.

Уже несколько дней Митька заменяет братишкам мать и отца. Совсем недавно в семье Ивановых случилась беда. Отец спасал из горящей фермы телят. Крыша обвалилась и накрыла молодого хлопца, придавив тяжёлыми брёвнами. Неделя, как схоронили Петю. Неделя, как мама оплакивает мужа и пьёт с утра до ночи, чтобы залить горе, вырвавшее кусок из хрупкого сердца.

Рано утром, когда петух ещё не успел пропеть первое «Ку-ка-ре-ку», младший брат Ваня проснулся от боли в затылке. Повернувшись, он впотьмах смог разглядеть малюсенькие ручки, цепляющиеся за одеяло и тянущие его в рот.

– Сколько тебе говорить, не таскай меня за волосы, – сердито прошептал Ваня, которому семь лет отроду. – Из-за тебя у меня голова болит.

Четырёхмесячный мальчишка улыбался беззубым ртом и слюнявил уголок пододеяльника, и Ваня понял, Алёша хочет есть. Спрыгнув с кровати, он побежал в кухню, включил свет, затем шустро взобрался по лестнице на печь и растолкал старшего брата.

– Мить, вставай, там Лёшка есть просит.

– Угу, – Митя не мог разлепить веки. Поздно ложась и поднимаясь с петухами, он за последнюю неделю изрядно выбился из сил.

Одиннадцатилетнему мальчику приходится всё делать самому, всю взрослую работу: кормить младших, доить корову, следить за братьями и домом.

– Сейчас, – поднявшись, Митя протёр припухшие глаза, махнул рукой Ване, чтобы тот уступил лестницу и спустился вслед за ним.

Взял цинковое ведро, тряпку и отправился в сарай, добывать парное молоко. Митя умеет доить, бабка Агафья научила, когда жива была. А вот с ней Ивановы попрощались по весне. Всего три месяца прошло, и к бабке Агафье ушёл её сын Петя, отец пятерых детей. Кинув Бурёнке охапку сенца, Митя подставил под её пятнистое брюхо низенькую табуретку и сел, сладко зевая и часто хлопая ресницами.

– Му-у, – протянула жующая Бурёнка, косясь на маленького дояра.

– Стой спокойно, – привязав хвост к ноге, мальчик взялся за соски.

Подоив кормилицу, он процедил молоко, налил в бутылочку и отдал самому младшему из братьев – Алёше. Мальчишка жадно присосался к резиновой соске, обхватив бутылку тонкими пальчиками, и зачмокал с неподдельным удовольствием.