Голубая слеза. (Из цикла московских рассказов «Баярд»).

По Ленинградскому шоссе Москвы, мерцая и переливаясь в вечерних сумерках пестротой фар и подфарников, переполнив все десять полос автострады, неслось огромное разнообразие московских легковушек, шикарных иномарок и очень редких российских «Жигулей».

Совсем еще юная и очень стройная девушка шла по широкому тротуару вдоль шоссе. По всей видимости, она торопилась на свидание с молодым человеком, который сегодня целый день присылал ей «СМС-ки», хвастливо сообщая ей, что получил повестку в военкомат. Иначе, зачем у девушки под ровной светлой челкой светились счастьем милые голубые глаза. Она ловко спустилась по ровным ступенькам длинного подземного пешеходного перехода. Серые мраморные плитки замелькали под звонкими каблуками ее осенних сапожек.

В самом начале перехода стоял молодой и нищий гитарист-самоучка, который был увлечен посредственной игрой на гитаре и частым заглядыванием внутрь шляпы, в которую прохожие не спешили бросить монетку. Мимолетная задорная улыбка, брошенная девушкой в сторону «гитариста» осталась без должного внимания со стороны «музыканта».

В середине перехода, в сторонке возле серой мраморной стены сидел молодой человек лет двадцати. У его подножья валялась старая картонная коробочка, в которую тоже прохожие не очень охотно кидали звонкую монету. У парня в военной гимнастерке не было ног, и сидел он в инвалидной коляске.

Девушка торопливо прошла мимо, лишь по ее розоватой щеке скатилась голубая слеза.

2012г. Москва. Метро «Динамо»

Конец света в Москве. рассказ

(Из цикла московских рассказов «Баярд»)

– Скоро конец света! Господи, боже мой! Никто меня не слышит! Конец же скоро всему, на хрен!

Я стоял на станции метро Марьино в ожидании электрички, как вдруг услышал полуистерический истошный голос темноволосой рослой женщины средних лет. Проблемы поиска более или менее подходящей работы настолько подавили мое восприятие окружающих меня людей, что я обратил на женщину внимание лишь после того, как она, заметив мой простодушный вид, прокричала свою тревогу за будущее родного города, а может быть и всего человечества, встав прямо рядом со мной во весь свой приличный рост, прямо над моим ухом.

– Что? – спросил я скорее машинально, чем по своей охоте слушать бредни московской обывательницы.

– Скоро конец всей этой долбанной жизни! – употребляя более сильное и привычное в чисто русских регионах России выражение, попыталась заинтриговать меня москвичка.

– А что, собственно говоря, случилось? – силился я понять, чего от меня хочет вот это вот создание московских улиц, а может, трущеб.

– Конец! Скоро этого кина не будет! – чуть наклонилась к моему уху москвичка. – Ты представляешь, скоро все вот это полетит к ядреной фене!

«Для того, чтобы у нас в Москве устроиться на порядочную работу, нужна славянская внешность! Русский паспорт! Рост выше 175 см!» – не отпускали меня ответы работодателей Москвы

– Почему? – спросил я, с силой выходя на время из своих невеселых мыслей.

– Ты вот погляди вокруг, на все это безобразие, творение человеческих рук. Все это держится на чем?

– Ну, вообще-то, я так думаю, что все тут держится на человеке. Только вот, с человеком, в прямом значении этого слова, проблема в Москве.

– Ты чё, с похмелья что ли? Причем тут это… вот это… о чем ты говоришь? Человек! Скажет тоже! Человек тут ничего поделать не сможет, потому, как он создает себе сам капкан, смертушка его ожидает скоро!

– Да, все мы смертны!

– Чё ты заладил: человек, человек! Вишь, все вокруг нас, на чем держится?

– На чем?

– На электричестве! Электричество ждет нас с топором! Оно родимое нас и погубит скоро!

– Почему?

– Не почему, а как! Вот представь се, вдруг по всей Москве отключается электричество! Представил?

– Нет. Ведь есть специальные службы…

– А ты представь се: подземная трещина или землетрясение какое-нибудь! Все! Хана свету!

– Землетрясение не может сгубить всю Землю.

– Свет, я говорю не в значении «земля», а в значении «электричество». Так вот, хана свету! Электрички заглохли! Эскалаторы остановились! Кругом темень! Паника! А наверху т