Да, товарищ майор

Ден Ковач

Время репрессий. В большом северном городе майор госбезопасности борется с врагами государства, Тяжелая и неблагодарная служба. Кровь, насилие, бессонные ночи. Возможно ли остаться при этом человеком, сохранить чистые руки, горячее сердце и холодную голову…

Ден Ковач

Да, товарищ майор

Вечность. Это такое долгое слово. Длинное и громкое. Неловко даже говорить о вечности рядом с человеком, который за последние двое суток спал всего четыре часа. Тише. Не будите его.

Совсем тихо. Шепотом… Ты знаешь, что шепот в наше неспокойное время подозрителен? Шепот стал заметным. А что заметно, то опасно. Только враги шепчутся по углам. Затевают. Замышляют. Таятся…

Майор госбезопасности N. (фамилию его я называть не буду, по понятным причинам) проснулся от того, что почувствовал рядом движение. Никакого особого чутья на опасность у майора не было, но беззаботный сон для него давно стал несбыточной мечтой. Годы безупречной службы сказывались. Несчетное количество ночных допросов, обысков, арестов.

Майор открыл глаза. Сквозь тщательно задернутые шторы в спальню пробивался серый полусвет летней ночи. В белые ночи он всегда мучился от бессонницы особенно сильно. На краю постели майора кто-то сидел. Черный силуэт на фоне едва видимого квадрата окна. Терпеливо ожидал момента, когда майор откроет глаза.

«Опять явился. На белку не похоже… хотя, кто способен узнать собственную белку?» – майор закрыл глаза и повернулся к ночному гостю спиной. Сон пропал. Благословенная тишина в голове майора снова наполнилась мыслями, голосами, криками, обрывками обвинительных заключений…

Последние месяцы выдались нелегкими, и не было впереди никакого просвета. Враги государства не заканчивались. Их становилось все больше. Майор чувствовал себя последним рубежом, последней стеной, о которую разбивались волны ненависти и предательства. Он держался. Родина за спиной.

Спать приходилось урывками, совсем мало. На пару часов он вчера прилег в кабинете, измотанный двумя десятичасовыми допросами. Вечером сумел вырваться домой. Домом была квартира, ключи от которой он выторговал неделю назад у лейтенанта в отделе вещдоков. Что получил взамен лейтенант тебе лучше не знать. Майор не был брезглив, но и ему цена лейтенанта показалась высоковата. Подозрительный товарищ лейтенант, но полезный.

Тревожные мысли не давали заснуть даже дома. Только коньяк помогал. Старый верный и единственный друг – коньяк всегда помогал. Хорошо, что у арестованного театрального художника в буфете стояло несколько бутылок еще довоенного. Хорошо, что его не прихватила с собой опергруппа при аресте художника. Наверное, было что-то получше… Или молодежь просто не разбирается и хватает любые бутылки с иностранными этикетками? Сейчас хороший коньяк не купить. А то, что продается – сивуха. Этикеткам верить уже нельзя. Никому и ничему нельзя, а уж тем более тому, что в наше время пишут на бумаге…

Черный силуэт, сидевший в ногах майора, не обратил внимание на его размышления, высказанные вслух. Скорее всего, ночного гостя не интересовал коньяк. Беззвучно черный призрак поднялся и выскользнул из комнаты через закрытую дверь. Майор снова попытался заснуть, но сон окончательно оставил его. Половина четвертого утра. Майор поднялся с кровати. Сунул ноги в мягкие войлочные тапки, доставшиеся от старого хозяина квартиры. Отперев дверь комнаты, вышел в коридор. В далекой кухне в конце коридора луна заглядывала в окно и сине-серым холодным светом отражалась от глянцевой антрацитовый поверхности квадратного стола. Майор с непривычки ударился плечом о невидимый выступ шкафа в коридоре. Выругался. Без злости, но многословно. Потирая плечо, дошел до кухни. Гость сидел за столом. Черным силуэтом, словно вырезанным из тени острым макетным ножом.

Майор выдвинул из-под стола табурет, взгромоздился на него, помянув десяток лишних килограммов, набравшихся незаметно и необратимо.

– Пью твой коньяк, сволочь. Ты же не против? Ладно, не напрягайся. Приличный человек пьет твой коньяк. Офицер пьет. Цени, предатель.

Майор плеснул коньяку в заляпанный жирными следами пальцев стакан и опрок