«Езжай скорей в далёкие края…»

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря…

И. А. Бродский

Езжай скорей в далёкие края,

езжай, не мешкай,

но не проси, чтоб стал послушно я

твоею пешкой.

Учти, я за тобой не побегу,

я знаю точно:

твой путь не подсобит мне, дураку,

подставив кочку.

Не думай про меня как про врага

твоей вселенной:

ты знаешь, ты мне слишком дорога,

ты незабвенна.

И пусть нужны как слёзы мартобрю

дожди и слякоть,

не жди, ошибок я не повторю.

Не вздумай плакать.

«Сезон дождей. Вода стучит по крыше…»

Сезон дождей. Вода стучит по крыше.

Из сумрака отряд фонарный вышел.

Стихи как будто пишутся легко.

Какао поглощает молоко

горячее – и вот коктейль лечебный

заботы превращает в кучу щебня.

На этом музе можно замолчать,

но нет: сорвав безмолвия печать,

она диктует за строкой строку? мне,

а я – в одном лице глупец и умник,

такой благообразный весь на вид —

записываю вирши в черновик.

О, как же я скучал по вам, минуты,

когда глаза слипаются под утро,

когда молитву шепчешь горячо,

когда любые козни нипочём!

О, как же я скучал по вам, мгновенья,

когда сквозь неземное измеренье

летишь как будто, обгоняя свет,

и кажется, что выше счастья нет!

Однако мысль «Сейчас бы в рай попасть мне…»

проглатывают мигом злые пасти.

И вновь молитва: только б самому

сквозь эти пасти не пойти ко дну…

Ко сну отходишь выжатым лимоном.

Но вот – уж утро колокольным звоном

встречает: день воскресный, день святой.

Умоешься студёною водой

и – в гости к Богу: своды, свечи, ладан…

И крохи поэтического клада

за пазухой – на русском языке —

заботливо несёшь в черновике.

«Как ни крути, каждый из нас субъективен…»

Как ни крути, каждый из нас субъективен.

Мы смотрим на мир сквозь прорези собственных глаз.

Сюжет нашей жизни – не хуже, чем в детективе,

хотя уместится даже в короткий рассказ.

Всё в мире – закономерность, а вовсе не случай.

Человек родился, вырос, завёл семью.

Или живёт один – и ему так лучше,

семеро не занимают лавку-скамью.

Всё на Земле мимолётно, тем более – счастье.

Вспомни занозу – подарок шершавых перил.

Так что если ты счастлив, то лучше не обольщайся:

и это пройдёт, как Соломон говорил.

«Я уже давно остыл к тусовкам…»

Мы теперь уходим понемногу

в ту страну, где тишь и благодать.

С. А. Есенин

Я уже давно остыл к тусовкам.

Может, дело в возрасте. Хотя

больше – в том, что думать о высоком

сложно, на тусовки приходя.

Раньше о высоком думал меньше.

Дух веселья царствовал в уме.

Я искал средь девушек и женщин

ту, с которой сладко будет мне.

Было сладко. Жалко, что недолго.

Терпкое влюблённости вино,

шрам оставив остреньким осколком,

испарилось, как заведено.

Я об этом вовсе не жалею.

Ничего. Не страшно. Пустяки.

Жизнь моя – безлюдная аллея.

Мысли о прошедшем – далеки.

Те места, где смех без меры слышен,

для меня бессмысленно пусты.

Что уж тут поделать? Так уж вышло,

что к тусовкам я давно остыл.

Холостяк

Во влюблённостях я запутался:

что ни девушка – высший класс.

Только в сердце – пол-литра уксуса.

Хитро щурится левый глаз.

Вон друзья мои: раз – и женятся.

И рожают с женой детей.

Только я, как осеннее деревце,

под дождём проливным жду метель.

Порастёт ледяными кристаллами

беспокойная гладь реки.

Но печалиться не пристало мне,

мне печалиться не с руки.

Это ж ведь не венец безбрачия,

это ж просто выходит так,

что пока не хочу иначе я,

что я всё ещё холостяк.

Патриотическое

Успокойся, не плачь, не печалься,

дорогая моя страна.

Я с тобой – до последнего часа,

я с тобою – до вечного сна.

Впрочем даже во сне нашем вечном

буду верность хранить тебе,

буду утром, и днём, и вечером

ликовать от твоих побед.

Даже ночью я радостным буду,

если в вечности будет ночь.

Я забуду ковид и простуду,

все болезни забыть я не прочь.

В новой жизни не будет болезней,

вечность не для болезней дана.

В новой жизни мы будем вместе,

дорогая моя страна.

С нами Бог

Помилуй Бог