Часть вторая

От Миуса до Нисы

I

Весна 1943 года, в отличие от прошлого года, с суровой зимой и холодной весной, была более благодатной и дружной в плане таяние обильного снежного покрова и наступления положительных температур. Солнышко не могло не радовать, особенно стариков, которые, по обыкновению ставят перед собой задачу – дожить до весны и, порой с наступлением заветной мечты, успокаивались, расслаблялись и… уходили с легкой душой в мир иной. Но большинство всё же ставили заветной мечтой – дожить до победы и стиснув зубы, преодолевая физические и духовные боли, боль утраты родных, а порой и не одного, а нескольких сынов за эти, без малого два года войны, имели нестерпимое желание дождаться победы, до которой не дожили их дети, но ради которой они отдали свои молодые жизни.

Противостояние на Миус-фронте без значимых боевых действий и попыток прорыва, было связано с планами и попытками улучшить положение на более северных направлениях Степного, Юго-Западного Воронежского, Брянского фронтов. Немцы, используя тактическое преимущество, наличия капитальных эшелонированных оборонительных сооружений, могли сдерживать даже превосходящие количественно соединения Южного Фронта Красной Армии.

И уже к концу марта Вере Ивановне стало понятно, что их ждёт неминуемый голод. Была у неё одна мысль, но для её осуществления, необходимо было отлучиться из дому, минимум на три-четыре дня. А, что за это время может статься с детьми, своими и приёмными, к которым она также успела привыкнуть и не различали со своими – они все были её. Мысль состояла в том, что, если получится попасть в родовой хутор её мужа Григория, где проживали его старшие братья и сестра с семьёй.

«Старший брат Владимир, если жив, должен быть дома, так как не подходил по возрасту к призыву, ему было за пятьдесят уже, а вот среднего Егора могли и в армию взять, – думала Вера Ивановна, – а у сестры Клавы детей шесть душ, да и муж, скорее всего на фронте…».

Но, что-то нужно было делать, хоть душу дьяволу продавай, чтобы детей от голодной смерти спасти. Подумала-подумала женщина и решила вынести вопрос на обсуждение. Дети уже взрослые – поймут.

Вечером, собрав крохи еды, что-то похожее, как горожане в мирное время кормят крошками голубей на городских площадях и аллеях парков, Вера Ивановна сидела совсем молча и наблюдала за детьми. Дети тоже понимали, что времена пришли критические.

На столе лежали небольшие лепёшки, серо-коричневого цвета, местами совершенно черные, пригоревшие. В другое время такое снадобье и собаки бы не ели, скулили и поджимая хвосты уходили бы обиженные, что хозяин или хозяйка над ними решила поиздеваться и решив, что завтра все переменится, и гнев сменится милостью, а в миске появится вкусная и привычная еда, сытная и полезная для организма, чей бы он ни был.

Но есть поговорка – «люди – не свиньи, всё поедят» и то, что «голод – не тётка»: дети дружно захрустели, кусая молодыми и острыми зубами лепешки из отрубей, с добавлением или зерновых отходов или подопревшей кукурузной крупы с ячменной дертью и какой-то молодой травы, нащипанной на обогретых солнцем пригоркам. Лепешки жарились на машинном масле, что придавало им, кроме специфического вкуса и особый запах.

Лепешки закончились, а с ними и хруст от их раскусывания. Наступила особая, если не назвать гробовой, тишина. Вера Ивановна внимательно осмотрела всех, сидевших за столом. Редко кто на доли секунд бросал в её сторону любопытный взгляд и сидели, опустив головы, как будто была задача что-то обдумать. Каждый думал свою, а она уже всё обдумала и сейчас решилась всё сказать воочию.

– Дети, у нас совсем нечего кушать. Что-то нужно делать до той поры, когда или нас освободят, или появится возможность всё же найти пропитание. А пока, у меня, после долгих раздумий только одна, как я считаю, верная мысль пришла в голову…

Всё после этих слов, как по команде подняли головы и в напряжении ждали вердикт матери или приёмной матери, Mutter, и снова воцарилась тишина.

– Я решила пойти к родне в с. Покровское, вернее в х. Едуш, к вашим дядям и, если они живы, то уверенна, что хоть чем-нибудь нам пом