Громосвет

Николай Максимович Сорокин

Открывающая часть работ о Сторонах и Виртуальности мира "Эльфийской кулинарии", "Коммунмаркетполиса" и "Беспредельного тупняка". Гармоничный синкретизм, вытекающий в структуру сюрреалистичного городского фэнтези, в синтезе затрагиваемых авторским слогом вопросов о ценности воображаемого, что в конечном итоге сами найдут в себе самоцель истории Громосвета, запустившего неостановимый механизм деконструкции дорогих ему Миров.

Николай Сорокин

Громосвет

Сошествие в Себя

– Вам помочь чем-нибудь?

– Нет, спасибо.

Бедный консультант, если бы он только знал, если бы знал он что мне нужно, он и не посмел задать такой вопрос. Мне нужны были ответы, немыслимые, непонятные мне самому, я даже не знал как правильно задать вопрос и чего именно я хочу, но я чувствовал, а потому и верил, что я в правильном месте.

Я пришел сюда из последней надежды, и интернет, извечно-доступный интернет, не мог дать мне характерного, именно чувственного знания, я не верил ни единому исследовательскому слову, ни единому совету анонима, ни единому оккультисту-теоретику.

Этот чудаковатый, даже по американски выстроенный магазин стоял скрытой тенью в одном из первоэтажных пролётов районной новостройки. О нём ни раньше, ни после упомянутых событий не слышал никто, он продержался всего год, и теперь, в крайние дни его работы, в нём оказался я.

– А когда вы закроетесь? – спросил я у отвернувшегося консультанта.

– На следующей неделе. Мы вроде бы даже переезжаем, но только к следующему году возобновим работу.

– Невыгодно?

– Да как сказать… Мы узкопрофильные, а к нам всё тянутся за “Манчкином” и “Монополиями”.

– Не собираетесь торговать из принципа?

– Да, политика у нас такая – не продавать попсу.

Я смотрел ему в глаза, а он, отворачивая их в сторону книжных стеллажей, ушёл разносить остатки настольных игр, что лежали у него в руках.

– Как к вам можно обратиться? – вопросил я у согнутой спины консультанта.

– Федр.

– Федр. – обозначительно сказал я. – Вы действительно можете мне помочь, но не то чтобы по теме.

– Да, хорошо, тут без разницы.

– Федр, мне нужен ответ. Вот вы играли в “Героев”?

– Ну да, единички, выход один-семь-один.

Это радовало.

– В детстве моя мама играла в них когда я ложился спать. – продолжал я. – Получалось что-то вроде сказки, учитывая, тем более, ту проделанную работу над дизайном и музыкой.

Консультант на этом моменте одобрительно кивнул. Я продолжил:

– Не хотелось ли вам, стоило вам повзрослеть, сделать нечто похожее?

– Вы имеете в виду собственную игру?

– Нет, не совсем. Игра из “Героев” такая себе.

– За такое в рожи бьют. – Федр уже забыл про свои обязанности, выдав в себе глухого фаната.

– Да не, ну не об этом сейчас речь. Я вообще мало уважаю игры.

– Тогда о чём мы разговариваем?

– Я вот что хочу узнать: мы же понимаем, что по факту мы рассуждаем о таком мире, который некоторые называют “выдуманным”?

– Ну обыкновенно те, кто так этот мир понимают, очевидно, сюда не заходят.

– Вот, а если этот мир “выдуман”, а также “выдуман” и какой-то другой мир, то почему мы не можем на почве этого качественного подобия их соединить?

Услышав этот вопрос Федр поднялся, не убрав на отведённую для этого полку последнюю настольную игру в его худых руках.

– Ну не стоит говорить именно о “выдуманном”. Выдумать можно вообще всё что угодно, от секс-инструкторства и марафона желаний до целой альтернативной истории. А вот почему мы выбираем тот, а не иной выдуманный мир, то уже зависит от нашего спроса с того, что мы хотим услышать.

– Уважаемый Федр. – Я произвёл ещё более значительную опору в голосе на имя консультанта. – Я не спрашиваю у вас как у продавца. Интерес мой именно в том, что даже на почве спроса, за которым может стоять множество первопричин, мы имеем дело с некоторой традицией. Она ответственна и за литературу, и за музыку, и за живопись, и за игры, и она, конечно, отвечает потребностям, но она же может существовать и без выбора форм удовлетворения. В смысле, что если мы уберём разграничение из нескольких “удовлетворяющих” вселенных, то те в причине собственной конфликтност