Два билета к звёздам
Владимир Бутрим
Это рассказ про то, как герои оказались в космосе, и не только в космосе. А ещё и в будущем, которое светлое. Вот такие дела. А вообще графомания, которую автор читать не рекомендует.
Владимир Бутрим
Два билета к звёздам
"Живи, живи, моя звезда, в прозрачном омуте Вселенной
Там тоже люди в городах, в больших и малых поселеньях"
Анна Ткаченко
Когда распался тугой комок сингулярности, пространство вновь обернулось прозрачной чернотой космоса и неподвижностью звёзд, а время опять принялось расслабленно отщёлкивать цифры бортового хронометра, Галка открыла глаза. Вздохнув, лениво переменила позу, умащиваясь поудобнее в объятиях пилотского ложемента, разочарованно произнесла:
– И это всё? Уже приехали? Скучно! Семьдесят парсеков перепрыгнули единым махом, и ровным счетом никаких ощущений! Даже не верится, – не отрываясь от спинки кресла, повернула голову влево, посмотрела на меня с затаенным лукавством.
–Как это "не верится"?! – я принял игру, – да ты на Альфу-то глянь! Царица небосвода!
– Да-а-а… хороша… – Галка бросила взгляд на экран, где огромным сияющим шаром висел Шедар, – Только знаешь, всё равно, как-то иначе я это себе представляла: "червоточина", "свёртка пространства", – звучит таинственно, а оказалось скучно. Просто обидно, до чего скучно! Я даже понять ничего не успела. Только зажмурилась – и уже всё.
– Чудеса делаются скучны, когда ими легко воспользоваться, – я пожал плечами, – банальность.
– И ещё скучно быть пассажиром. Не окажись нас на борту – он бы точно так же разогнался, нырнул, вынырнул, затормозился, – теперь Галка говорила о корабле, обводя взглядом органы управления, слегка касаясь пальцами клавиатур и дисплеев. – Обидно же быть полной дурой, когда под руками такое…
– Автопилот, – я засмеялся, – надо было лучше учиться в школе. Самомнение не позволяло выразить в словах то, о чём Галка говорила открыто. Впрочем, она никогда ничего не стеснялась сказать открыто. И в жизни боялась очень немногого. Именно потому и была сейчас здесь, рядом со мной. Или это я был рядом с ней?
– А ещё я наперёд знаю, что дальше будет. Вот затормозимся, куда-то пристыкуемся, появятся люди. Высадимся, погуляем по какой-то землеподобной планете. Только воздуха там не окажется, и придётся ходить в скафандре, и никому мы особо не будем нужны, потому что никому нет дела до праздношатающихся туристов. А транспортник наш тем временем разгрузят, и снова загрузят чем-то таким, что на Земле позарез нужно, каким-нибудь гелием-133. И полетим мы обратно – разгон, нырок, торможение…
– Брось! Ты же не хочешь сказать…
Галка ухмыльнулась:
– Кто бы мог подумать, что в радиусе семидесяти парсеков окажется всего пара дюжин планет земной группы? И на них – ни одного стрекозоида! Даже завалящих внеземных тараканов! Только жалкие микроорганизмы, какая-то маловразумительная бледная плесень. И никаких тебе братьев по разуму, никакого Великого Кольца!
– Семьдесят парсек – копейки. Сущая мелочь. Уверен – всё еще будет. Смешно сказать, но и теперь человечество только-только выбирается за околицу. А Вселенная – бесконечна! Но тебе разве не интересно ступить на почву иного мира? Не верю.