Здравствуй, Чукотка! Чукотка, прощай!

Эссе

Приходят времена, когда тебе не нужно искать героев, когда за ними уже не поспевают твои письмена, а ты понимаешь – герои сами тебя уже нашли, вот так, пришли всем своим маленьким народом.

И прошлое возвращается, мелькает в окошке, снится по ночам, приходит в сравнениях и ассоциациях, давит на грудную клетку – не дает глубоко вздохнуть, заставляет стонать, и… смеяться. Но грустно все равно.

Стоял август 1991 года…

…Ну как стоял? Он уже резвился вовсю перед не в меру образовательным сентябрем.

Так вот, пришел заказ из Чукотки – факсом прямехонько в университет, из далекого порта Беринговский. Им исследование понадобилось в порту. Естественно никто лететь не захотел – послали меня. Весна – у всех дачи – не до этого.

Мы (группа социологов) сидели на 11 этаже Второго гуманитарного корпуса МГУ, и перед нами лежала бумажка, из которой следовало, что начальник порта Беринговский зазывает на социологическое исследование. Есть только один нюанс – этот порт находится на Чукотке.

Да уж, были времена…

Кого послать – вопрос не стоял. С 5 курса кого-нибудь в самый раз. Кем-нибудь оказался я, и еще двое моих товарищей. Только назови себя аспирантом, – напутствовали бывалые командировочные. Садимся в Домодедово и 8 с половиной часов до Анадыря, там пересадка на маленький самолет и час до Беринговского. А там…, мать моя. Снега и горы. Горы и снега. Поселили нас в общежии. На небольшой возвышенности.

Рейс «Москва-Анадырь»

Примерно 8—9 часов над облаками, – и 6189 километров как не бывало. А там юрким АН-24, над Анадырским заливом, за 1 час. Голова шумит, но ты уже в Беринговском, а дальше Берингово море.

Однако поселок…

…встретил нас сбивающим с ног ветром и моросящим дождем.

Поселок на языке Чукотском именуется просто: гачгатагын. Вот этот самый гачгатагын нас и встретил.

Поцарапанные ветрами дома, безлюдье, и пологие горы вокруг. А ты в обрызган хлябями небесными, куртка надута ветром в спину – ну, поворачивай, как флюгер. Скоро брошу сумку, набитую анкетами, и взберусь на гору (это просто даже не переходя на четыре конечности), с нее откроются «моря и океяны». А еще распластавшись на горе, я склоню нависшие ягоды над лицом и пойму, каким бывает сок этих дальних краев. Но об этом я пока не знаю. Знаю, что здесь место для достижения пресловутого work-life balance (этого золотого руна, за которым мы гоняемся в суетливой Москве).

Ну это завтра или послезавтра, а пока…, знакомство с Начальником порта Владимиром Саморуковым.

Начальник порта, однако…

На втором этаже двухэтажного дома, в просторном, как Анадырский залив кабинете, не выходя из-за стола посланцев Московии встречает Начальник порта Саморуков (как и должно человеку с такой фамилией и должностью, – он высок, вихраст, аккуратно бородат и в капитанской фуражке). За окном – бухта. На стене – деревянный штурвал морского судна, и металлические приборы навигации. На столе – бутылка водки и банка икры, и так будет каждый день.

Хозяин порта активен, находчив, и у него все с размаху.

– Людей собрать? Соберем.

– Всем объяснить? Объясним.

– Надюш, вот тут еще протри, – это он уборщице, которая не обращая никакого внимания на него, на нас, и на неподходящее время, моет пол в кабинете начальника.

– Всех опросить? Опросим.

– Настроить коллектив на помощь в исследовании? Настроим.

Он готов на все, и даже на большее. Казалось, выйди он сейчас из кабинета – в руках понесет свой штурвал.

Ну хорош умничать! Конфликты, недовольства зарплатой, пьянство, развал коллектива? Это как?! А это, товарищи, сверхзадача! Нужно сплотить коллектив тружеников вокруг лидера, т. е. Саморукова. Нужно поднять авторитет руководителя, т.е. того же Саморукова. А для этого…

Завтра с утра «отчаливаем от причала».

Куда?

Куда, куда…, по бухте.

В составе портового флота имеется один пассажирский и два буксирных катера. А пока покажу порт. Влезли в уазик, протряслись, и он повел. Главное, что запомнилось, глаза работниц порта. Они пожирали Саморукова глазами, и шептались. Сразу видно было, первый парень на деревне. И сразу стало понятно почему молодая убор