Последнее лето перед революцией

Анна Пейчева

Первой взбунтовалась природа. Лето 1916 года – это грохот гроз, ветер в лицо и ледяные струи с неба. Но люди едва замечают погоду. Война, война у всех на устах, она вмешалась в творчество, учебу, любовь, быт, разрубила общество на два лагеря. Революция уже витает в наэлектризованном воздухе; но царь, развязавший войну, этого не замечает. Он верит собственным газетам, следит за битвами в кино и больше всего беспокоится о своей семье… Перед вами – документальный срез эпохи в письмах, чувствах, мыслях участников событий; но мы также поднимемся «над схваткой» – сверху особенно заметны тончайшие нити, связывающие всех наших героев: от Николая II до Сергея Есенина, от военного врача Кравкова до бедной таджички Ходими Джамолак. Эти нити сплелись в фитиль будущей революции, и подожжен он был летними молниями 1916 года.

Анна Пейчева

Последнее лето перед революцией

«Все-таки я еще не могу постигнуть, что это все? Ведь все вышло, как нарочно. Кончил я университет и остановился на распутье, беспомощным. И вдруг – чудовищные рельсы войны, по которым я безвольно покатился, и качусь уже 2 года… Война старается из меня высосать все «механически»-полезное. Но «механический» коэффициент моего полезного действия, думаю, ничтожен. А то, что я делать могу и хочу, – войне не нужно. Остается sauver les apparences[1 - «Поддерживать видимость» (пер. с французского).] и ждать прихода поезда»[2 - Сергей Иванович Вавилов «Дневники 1909–1954. В двух книгах. Книга 1: 1909–1916».].

От автора

Горизонтальная история – любопытная штука. Как будто перед тобой медленно проплывают освещенные вагоны поезда, и ты смотришь, кто чем занимается прямо сейчас.

Вот Николай II озабоченно трогает горячий лоб сына, пока генералы толпятся у его дверей; а здесь молодой физик Сергей Вавилов с увлечением крутит ручку полевой радиостанции, не обращая внимания на грохот снарядов. Мандельштам отправляет прощальное стихотворение Цветаевой, подводя черту под их сумасшедшим романом; а бедная таджичка бесстрашно ломает шашку полицейского, защищая своего сына от мобилизации. Императрица Александра Федоровна срезает кроваво-красные розы, чтобы послать их мужу в Ставку – вместе со своими советами по ведению войны; в то время как корпусный врач Кравков борется со средневековой цингой, бушующей на Рижском фронте. Сергей Есенин примеряет новые алые сапожки для выступления перед царской дочерью; но о нем ли думает великая княжна Мария, вышивая мужскую рубашку?

В Вердене – пламя дьявольских огнеметов, в Туле – сахарные «хвосты» по полтора километра, российские газеты кричат на читателей, и только на Марсе все спокойно.

А на Земле грозы, сплошные грозы – все лето. Воздух над империей страшно наэлектризован.

«Гроза нас разбудила», – запишет Николай II в дневнике 6 июля[3 - «Дневники императора Николая II: Том II, 1905–1917».].

«Пишу у себя в комнате при свете лампы, так как сейчас разыгралась страшная гроза и льет дождь, – ужасные удары грома, как будто молния ударила где-нибудь вблизи!..» – вторит мужу императрица и подводит итог: «Такое странное лето»[4 - «Переписка Николая и Александры. 1914–1917 / [сост. А. А. Сергеев]. – М.: «Захаров», 2013.].

Это 1916 год. Последнее лето перед революцией.

Мерно стучат колеса истории. Поезд с освещенными вагонами неуклонно стремится навстречу ужасной катастрофе. Но никто из пассажиров об этом не подозревает.

Кому удастся выбраться из-под обломков?

Предисловие. «На плечах гигантов»[5 - Крылатая фраза «Мы всего лишь карлики на плечах гигантов» принадлежит французскому философу XII века Бернару Шартрскому и означает «новые достижения с опорой на открытия предыдущих деятелей».]

Какой отпечаток семейственности носила Первая мировая!

Первое и самое очевидное – правители воюющих стран были связаны между собой тесными узами.

Король Великобритании Георг V был как две капли воды похож на своего кузена, российского монарха Николая II – их матери приходились друг другу родными сестрами. По отцовской же линии в кузенах у Георга числились: германский император Вильгельм II, российская императрица Алек