Восемь. Донбасских. Лет

Анна Ревякина

Питер покет. Стихи

Анна Ревякина – автор восьми книг, ее стихи переведены на 16 языков. Лауреат множества национальных и международных поэтических премий. Прочитав поэму «Шахтёрская дочь», Евгений Евтушенко назвал Анну Ревякину великой русской поэтессой, а Станислав Куняев поставил эту поэму в русской культуре на уровень плача Ярославны из «Слова о полку Игореве». По произведениям Анны Ревякиной снимаются фильмы и ставятся спектакли, её стихи входят в школьную программу. В этот сборник вошли стихотворения и поэмы за период с 2014 по 2022 год.

Публикуется в авторской редакции.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Анна Ревякина

Восемь. Донбасских. Лет. Питер покет. Стихи

Часть средств от продажи книги будет перечислена в библиотечные фонды территорий, пострадавших от военных действий.

© ООО Издательство «Питер», 2022

© Серия «ПИТЕР ПОКЕТ», 2022

© Анна Ревякина, 2022

2014

«Что ни дом, то короб пустой…»

Что ни дом, то короб пустой,

что ни слово, то сух язык, —

эта боль посильней зубной.

Бог, как опытный ростовщик,

назначает такой процент —

не расплатишься до зимы.

После смерти не будет цен,

только свечечки зажжены.

Под ногами горит асфальт,

и не слышно колоколов,

в этом городе плавят сталь,

проливают свою же кровь.

А за городом светлячки

освещают победный путь,

я гляжу сквозь твои очки,

я желаю к слепцам примкнуть.

Что ни дом, то сплошная скорбь,

что ни голос, то вой сирен.

Этот город был слишком горд,

и теперь он пошёл в размен.

Бог торгуется, как банкир,

не уступит и двух монет.

Бог смеётся, что Божий мир

утверждает, что Бога нет.

Его смех – канонада дня,

город плотно берут в кольцо.

В этот город пришла война,

я боюсь ей смотреть в лицо.

«Иногда пространство не выдерживает и рвётся…»

Иногда пространство не выдерживает

и рвётся,

обнажая слои и заброшенные колодцы

посреди дворов, где сирень и яблони,

где высокий ты остаёшься маленьким…

Навсегда. Там пахнет книгами

и прочитанным,

пахнет крепко, вышколено, мучительно.

Стой под яблоней и гляди на решётки

в окнах,

стой, покуда в горле не станет сохнуть…

Слово за слово, мы вернёмся, на кальке

детства

абрис каждого обрисован, кто по соседству

заливался смехом, судачил, бельё

вывешивал.

Твоя мама смотрела сны зачастую вещие.

Иногда в рулетке времени и пространства

вдруг случается сбой, как на той

подстанции,

по которой ты узнаешь дорогое место, —

красный дом внутри прожитого детства.

Узкий вход в подъезд, беседка

и сизый тополь.

Он всегда был здесь, и всегда галопом

вы носились по двору – оголтелые!

А теперь ты впаян в иное тело,

оно жёстче, суше, что, впрочем, кажется.

«Я читаю души…» «Прочти,

пожалуйста!» —

ты стоишь навытяжку, просишь взглядом.

И я вижу небо!.. Его громада,

если черпать, так же неисчерпаема,

как и эта горловская окраина.

«И хотя моя цель – не вырасти, но расти…»

И хотя моя цель – не вырасти, но расти,

ужасаясь дремучести воздуха над головой.

Я всегда вспоминаю, что здесь полегли

костьми,

уходя в забой. Уходя в запой,

по стеклянное горлышко узких шахт —

четверенили потихоньку, как муравьи.

Не отмыть под ногтями и в пальцах

суровый такт —

сама соль земли, сама боль земли.

Словно стон роженицы – выдох, вдох.

Нарастает рокот внутренних галерей.

Уповай на Бога, но помни, что этот Бог

не жалеет даже собственных сыновей.

Но руда-земля тебя любит – вторая мать,

подземелий пыль не похожа на стылый

прах.

Если цель твоя – выстоять, так учись

стоять,

но тебе в этом не помощник страх.

«Странная моя девочка с растрёпанной головой…»

Странная моя девочка с растрёпанной

головой,

я всегда разговариваю с тобой, как

на передовой,

я спешу к тебе так, как спешат приходить

домой

после длинного дня, чтоб обняться

с пустой софой.

Я боюсь поворачивать голову резко,

как в вещем сне,

всё мне кажется, ты растворишься

в сплошной зиме,

свет искусственный льётс