Бог шельму метит

Вопрос изменчивости модели преступного поведения чрезвычайно интересен как сам по себе, так и с точки зрения практического применения знаний в этой области. Вся концепция разоблачения многоэпизодных преступлений с неочевидным мотивом (т.н. серийных убийств) предполагает наличие в различных криминальных эпизодах определённых общих черт, которые позволяют, с одной стороны, сгруппировать эти происшествия по принадлежности одному человеку (т.н. «преступному субъекту»), а с другой – сделать выводы о специфических чертах личности этого самого субъекта. Последний вывод основан на том, что те или иные специфические действия преступника – как сознательные, так и неосознанные – свидетельствуют о наличии в его психике неких паттернов, скрытых областей, неочевидных для окружающих, но явственно управляющих поведением этого человека в экстремальной ситуации.

Классические представления криминальной психологии в этой области сводятся к тому, что поведение серийного преступника, с одной стороны, характеризуется определённой стабильностью (повторяемостью), а с другой – имеет некоторую степень вариативности (изменчивости от случая к случаю). Считается, что вариативность может быть довольно значительна в первых эпизодах – обычно 3-4-5 – но быстро исчезает с набором преступником практики. Иначе говоря, тот набирается опыта, вырабатывает наилучший, по его мнению, стереотип криминального поведения, которому и следует далее с минимальными отклонениями.

Вроде бы всё просто. И практика разоблачений серийных преступников, вроде бы, подтверждает изложенное выше. Но… порой попадаются случаи, не укладывающиеся в эту схему. Первое, что приходит на ум – пара убийц Пол Бернардо и Карла Хомолка. Пол Бернардо совершал преступления, не имевшие практически никакого сходства – в одном случае, в тёмное время суток нападал на женщин и насиловал их прямо на улице, а в другом – похищал в светлое время суток и в последующем душил. Из той же серии пример советского серийного убийцы Андрея Чикатило, который считается повинным в весьма несхожих преступлениях (как по поло-возрастным характеристикам жертв, так и по манере действия при нападении). Впрочем, по Чикатило вопрос не до конца ясен, поскольку нельзя исключать того, что на него попросту "навесили" все нераскрытые убийства, что следует признать типичной для той поры практикой повышения раскрываемости и улучшения отчётности работы правоохранительных органов. Тем не менее, заметную изменчивость криминального поведения демонстрировали и некоторые другие советские серийный убийцы, например, "Таганский маньяк" Андрей Евсеев. В общем, феномен этот действительно существует, хотя и довольно редок – это как раз тот случай, когда отклонение от общего правила скорее подтверждает его справедливость, нежели опровергает.

На эту тему автор как-то имел обмен мнениями с Романом Игнатовым, который, собственно, и подкинул тему настоящей заметки. История показалась очень интересной и притом совершенно неизвестной в русскоязычном сегменте интернета, потому есть резон рассмотреть её обстоятельно.

Начать следует, как учили, с описания места, времени и исторического антуража. Город Перт на самом западе штата Западная Австралия, с точки зрения современного жителя России, ничем особенно не примечателен. На прилегающих к нему территориях в конце 19-го столетия открыли золото, и это вызвало активный прирост населения, там даже в 1899 г. открыли монетный двор и стали чеканить монеты для обращения на рынке Австралии. Затем эти земли на долгое время были "запечатаны", и на ведение изыскательских работ и добычу полезных ископаемых был законодательно наложен запрет.

На протяжении почти полувека этот район осваивался по преимуществу как сельскохозяйственная зона. На благодатных землях в долине реки Свэн (Swan), по берегам которой располагались Перт и его пригороды, собирали богатые урожаи зерновых и даже риса, активно развивалось разведение мясных пород скота. В 1930-х гг. во времена Великой Депрессии район Перта пережил стагнацию, массовую безработицу, обострение классовых противоречий. Лишь с началом Второй Мировой войн