Медленный ад. Ракшас с дефектом

Сергей Валерьевич Мельников

У демонов, как у людей: бывают психологические травмы из детства, которые мешают жить. Так трудно добиваться своего в жестоком человеческом мире второй половины восьмидесятых годов прошлого века… Даже если ты – ракшас. Рассказ по вселенной "Медленного ада" о радостном, кажется, событии в жизни семьи рядовых московских демонов.

Сергей Мельников

Медленный ад. Ракшас с дефектом

Вместо стекла во входной двери родильного отделения торчала фанерка с коричневыми пятнами сучков. Лёня дёрнул раз, дёрнул два, с душераздирающим скрипом створка сдвинулась, сгребая грязный снег и застряла.

– Дверь закрой! – рявкнула техничка в грязном халате. – В лифте родился? Всё отделение застудишь!

С виноватой улыбкой он сделал, что требовали. Уборщица бросила размазывать грязь с талой водой по полу и шмякнула тряпку ему под ноги.

– Ноги вытирай! Ходят тут, а мне перемывай за ними, – разворчалась она. – Чего припёрся, старый чёрт?

– Так жена у меня рожает, – совсем стушевался Лёня. Он послушно встал на темно-серую драную мешковину: запузырилась вода между подошвами, потекли струи в разные стороны. Чище не стало.

Уборщица всплеснула руками:

– Ну ты ж смотри. Дед старый, а туда же! Срам один на уме! О душе думать пора! Или от молодого кого понесла?

Бабка ехидно сощурилась, ожидая реакцию. Лёня почувствовал, как заклокотало в груди.

– Да что вы себе позволяете? – от возмущения он задохнулся, и в конце фразы сорвался на фальцет, от чего ещё больше смутился и покрылся пунцовыми пятнами.

С удовлетворённой улыбкой бабка выдернула тряпку у него из-под ног.

– А ты горлом тут не бери, много таких горлопанов развелось. Я тебя не боюсь, чертяка. У! – потрясла она кулаком, потом махнула и пошла дальше размазывать грязь по полу. На её дряблой шее покачивался серебряный крестик.

– А как зовут тебя, божий человек? – елейным голосом спросил Лёня.

– А тебе зачем? – зыркнула бабка.

– Отцу нашему за тебя помолюсь, здоровья просить буду. Тяжело, чай, в таком возрасте ведра с водой таскать.

– Тяжело, сынок, ой как тяжело. – Бабка шустро усыновила "старого чёрта". – Помолись, добрый человек. Евдокией меня зовут. И я помолюсь.

Не спросив имени, она натянула обычную свирепость на лицо. За спиной Лёни скрипнуло, и бабка заорала:

– Куда прёшь? Ноги вытирай, лишенец!

Лёня увидел в углу телефонную будку и кинулся к ней. Трубки не было, в мятом корпусе – прорези для микрофона и динамика. Он нашарил двушку в кармане и сунул в монетоприёмник.

– Транспортный отдел. Слушаю! – гаркнул молодцеватый голос.

– Тише, пожалуйста, – взмолился он. – Тут будка без стекол и автомат без трубки.

На том конце вздохнули и спросили вполголоса.

– Говорите, что у вас?

– Это Леонард, ракшас[1 - Ракшас – в индуистской и буддистской мифологии демон-людоед], у меня жена рожает, в шестой горбольнице. Тут подходящий объект есть. – В голосе появились умоляющие нотки. – Может, подвесим меточку и к нам?

– Что за объект? Как зовут, кем работает?

– Евдокия, техперсонал.