ВСПОМНИ

вспомни: мы вдвоём её уничтожили,

она даже сбегала – думала, что спасётся;

и спаслась бы.

спаслась бы.

быть может.

и не так умирала бы

где-то, где не было солнца.

вспомни: нам с тобой было весело, как обычно:

мы бросались словами, пьяны и чисты до крови;

наши образы ей казались искусственно-идентичны,

мы решили, что ей неизвестны ни тьма, ни боль – и…

поволокли, и пошла она вслед за нами,

она даже смеялась, пыталась играть на равных:

представляла, как искалеченное – станет волками,

и была слабей всех и ненавидела слабых,

и ей нравилось тоже утром играть со смертью,

отправлять на дно корабли, задувать свечи,

и сжигать мосты, и за нами лететь тенью,

и не знала, что больше ничто от нас не излечит;

мы же были чумой и проклятьем,

[давай, вспоминай… вспомни!]

мы таких, как она, разносили по миру пеплом;

и теперь они в памяти – видишь? – почти безмолвны,

мы втоптали их в тьму, а могли увести к свету.

ты ещё говоришь: было весело… беспросветно!

в наших льдах умирали и не возвращались к жизни.

вспомни, вспомни, как много мы дали смерти,

их теперь с нами нет,

и нас нет,

и огонь здесь – лишний.

ЦВЕТ

Мы стоим и друг другу лжём, что читали стихи:

я – её, а она – мои,

курим,

знаем,

что мы вдвоём —

тонем, тонем в ужасной лжи.

А ещё мы друг другу лжём, что нам нравится этот цвет:

у неё – есть стихи о нём, у меня – сонет.

И нас трудно остановить,

и обеих уводит ложь;

вечерами идём тусить,

выяснять, кто из нас похож

на естественность,

боль,

азарт,

у кого больше

выходов

из цикличности;

кто из нас

цепи рвёт,

кто из нас готов

снять все маски

и показать

настоящий

любимый цвет…

В эти игры легко играть.

Разошлись.

Проигравших нет.

ИЗ ЧАТА

испытав миллион эмоций, —

как гирлянда, перегоришь:

у тебя нет меня

и опций

на другой

повседневный движ;

тянет

снова

достичь нирваны:

в позабытые города,

где стираются

боль и шрамы,

но мосты здесь —

горят дотла;

и стирается тупо память,

нет доверия, лишь игра:

выше пламя

и ярче пламя —

так ведь легче сойти с ума;

я не пью ни вина, ни яда —

мне по-прежнему наплевать:

если кто-то ушёл из чата —

то зачем мне за ним бежать?

ВЫКИНИ

не люби, не дружи

и выкини,

разломай пустоты печать —

и по новым лекалам, выкройке:

научись за других молчать,

выходи из весенней комнаты

до начала крутых премьер;

в зиму души приходят мёртвые:

без надежды и перемен;

ты пройди по краям,

за стенами,

за морозами января —

эти души не станут смелыми,

с ними вместе – уйдёт твоя

за мечтами, такими чистыми

или светлыми от снегов,

будешь предан огнями, числами,

и не вспомнишь своих богов;

не вернёшься к теням из прошлого:

время всё здесь пережуёт.

не люби, не дружи

и крошевом

отпускай безразличный лёд.

ШЕСТАЯ СТУПЕНЬ

нет ни огня, ни пепла,

замкнутый холод зданий,

тени в окне – нелепы,

призрачны очертания

чёрных мостов,

аллеи —

расплетены узоры

следов

на шестой ступени,

вверенных коридору;

и тишине, безмолвью,

времени и пространству —

стены напишут кровью:

«Даже не смей сдаваться»;

лишь оттого эхо

стало глухонемым:

выжжена тьма светом,

и не смешно живым.

ТОКСИНЫ

через год все токсины —

исчезли сами собой:

разум проснулся,

и холод кольнул едва;

в городе снов

притворялась

совсем другой —

рада, что выбралась,

и что ещё жива;

город покинут,

стелется дым костров,

небо прозрачно,

кружится тишина;

если тебе

моя не нужна любовь —

просто представь,

что я давно мертва.

В СИЯНЬЕ

The Rains of Castamere

и тьма, и свет, и вечный мир —

нашли в зиме приют:

дыханье тишины и льдов —

и птицы не поют;

здесь ветер солнца в облаках —

не дарит перемен,

и все мечты – лишь пыль и прах,

и равнодушия плен.

И рядом меркнут все огни,

И счастья нет следа;

В сиянье догорают сны —

Вокруг лишь холод льда.

В сиянье исчезают сны

И отражают холод льда.

К ПОЛУДНЮ

К полудню высохнут цветы

И стихнут песни,

До наступ