«Дневник сумасшедшего» и другие рассказы

Лу Синь

Лу Синь – величайший писатель Китая, именно с него началась современная китайская литература. Потрясающий рассказчик и мыслитель, в творчестве которого сливаются меланхолия и воинственность, ирония и печаль. Истории Лу Синя одновременно разоблачают устаревшие китайские традиции и отражают культурное богатство и индивидуальность Китая.

Лу Синь

«Дневник сумасшедшего» и другие рассказы

Дневник сумасшедшего

Братья Х, – сейчас я умышленно не называю их фамилии, – в прошлом, когда мы учились в средней школе, были моими хорошими друзьями. С тех пор прошло много лет, связь между нами мало-помалу прекратилась. Недавно я случайно узнал, что один из них тяжело заболел: когда я ездил на родину, то по пути завернул, чтобы посетить их и застал лишь одного из братьев, который и рассказал, что болен то был его младший брат.

«Вы напрасно делали такой длинный путь, только для того, чтобы навестить нас. Ведь он давно уже поправился и сейчас уехал в Н-ск ожидать получения казенной должности». Вслед затем, он громко рассмеялся и достав две тетради дневника сказал, что определенно следует познакомить старых друзей с его состоянием во время болезни. Захватив с собой дневник я вернулся домой и по просмотре записей пришел к заключению, что он страдал разновидностью нервной болезни, называемой манией преследования. Повествование этого дневника было весьма путанное, отсутствовала последовательность в изложении, встречалось множество бессвязных слов; так-же не были проставлены ни месяц, ни число и только по разнице в цвете туши, в форме почерка можно было вывести заключение, что дневник писался не один раз. Отобрав из дневника все, что было более или менее связное, я сейчас объединил это в одну книгу, чтобы представить для изучения врачам. Я не исправил ни одного слова в ошибочных выражениях дневника: мною лишь изменены все фамилии людей, ибо хотя они и являются деревенскими жителями, все же не следует предавать их широкой гласности, пусть даже и в общих чертах. Что-же касается до заглавия книги, то оно было дано самим автором-дневника после его выздоровления и больше не подвергалось исправлению.

1

Второй день четвертого месяца седьмого года. Сегодня вечером замечательно светит луна. Вот уже с лишним тридцать лет, как я не вижу ее и сегодня, когда я ее увидал, настроение необычайно поднялось. Только сейчас я понял, что предыдущие тридцать лет покрыты мраком. Однако надо быть исключительно осторожным. А не то, собака со двора Чжао… Почему она смотрит на меня обоими глазами? Мой страх не лишен оснований…

2

Сегодня совсем не было лунного света; я понял, что это не к добру. Утром осторожно вышел за ворота. Выражение глаз Чжао Гуй-вэнь было странным: не то он боялся меня, не то собирался причинить мне вред. Но в то же время все они боялись, как бы я не заметил этого. И все, кого только я встречал по дороге, все вели себя подобным образом. Один из них был особенно злым; он рассмеялся при виде меня, широко разевая рот. Меня всего, с головы до пят, вдруг бросило в холод и я понял, что их приготовления уже закончены. Однако я не испугался и по-прежнему продолжал свой путь. Ребятишки, шедшие толпой впереди меня тоже говорили между собой обо мне. Выражение их глаз было таким же как и у Чжао Гуй-вэня, лица их были пепельно серые. Я подумал: чем я обидел этих детей раз они тоже так себя ведут. Я не выдержал и крикнул им: «Скажите мне!», но они убежали.

Я думаю: чем обидел я людей, которых встретил по дороге; разве только что двадцать лет тому назад наступил на старую приходо-расходную книгу Гу Цзю. Господин Гу Цзю был этим весьма недоволен. Хотя Чжао Гуй-вэнь и не знаком с ним, но наверняка до него дошли слухи об этом и он стал на сторону Гу Цзю; он подговорил прохожих, чтобы они тоже враждебно относились ко мне. Но дети? В то время они еще не родились на белый свет; почему же сегодня они тоже странно смотрели на меня, уставившись в упор: не то они боялись меня, не то собирались причинить мне вред. Все это меня страшит, удивляет, а вместе с тем и огорчает. Понимаю, наверное, этому научили их родители