Сказки нового Хельхейма

Макс Фрай

Миры Макса Фрая

Хельхейм в скандинавской мифологии – мир мёртвых, в котором властвует великанша Хель.

Мир людей, который средневековые скандинавы называли Серединным миром, Мидгардом, в последние годы стал подозрительно похож на мир мёртвых. Но мы по-прежнему здесь существуем, по мере сил стараясь оставаться живыми. И у нас, живых из Хельхейма, как у любого народа есть свой фольклор. В частности, сказки, предания и легенды. Они нужны, чтобы не забыть, какая бывает жизнь.

Содержит нецензурную брань.

Макс Фрай

Сказки нового Хельхейма

© Макс Фрай, текст, 2022

© Екатерина Ферез, иллюстрация, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Ради эксперимента

Стоит такой, ни жив, ни мёртв. Натурально не живой и не мёртвый, это не образное выражение, а экспертное заключение специалиста. Как и зачем он сюда пришёл, непонятно. Однако пришёл. И стоит.

Харон думает: что не жив, меня не касается. Раз не мёртв, значит не мой клиент.

Харон говорит: не положено.

Харон говорит: уходи.

Этот, который ни жив, ни мёртв, но стоит на берегу Ахерона, кивает. Типа ладно, сейчас пойду. Но не уходит. Стоит и смотрит с таким изумлением, словно прежде не видел ни рек, ни лодок, ни стариков.

Наконец говорит: фигассе, как в древнегреческих мифах. Ты реально Харон?

Харон думает: ну и придурок. Хорошо, что не мёртвый, не мне с ним возиться.

Харон говорит: убирайся отсюда. Туда, откуда пришёл.

Этот придурок, не живой и не мёртвый, говорит: извини. Не серчай, что пялюсь, как в зоопарке, просто ты же – оживший миф. Говорит: я бы ушёл отсюда, да не знаю, куда. Я дороги во тьме не вижу. Только реку, лодку твою и тебя.

Харон думает: не живой, поэтому и не видишь.

Харон говорит: ты не мёртвый, я тебя на борт не возьму.

Придурок, не мёртвый, но и не настолько живой, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову, садится на берегу, достаёт из кармана короткую толстую палку (трубку? свистульку?) Говорит непонятное: я тут попарю. Если уж вейп нашёлся в кармане. Спасибо, господи, за него.

И выпускает облако ароматного пара, такого… какого «такого», Харон не знает. Не с чем сравнивать, не на что опереться, у него подобного опыта нет. Но чует – не носом, а своим вечным сердцем – что этот удивительный сладостный запах одновременно про жизнь и про смерть.

Мой любимый, – говорит незнакомец. – Frozen forest. Морозный лес.

Харон думает: ну и дела. С виду обычный смертный, а порождает ароматные облака. Может, он из стихийных духов? Я их вблизи давненько не видел, с первого взгляда мог не узнать. Тогда понятно, почему он такой – не живой и не мёртвый. Но всё равно непонятно, что он делает тут.

Харон говорит: ладно, можешь не торопиться. Мне нравятся твои облака.

Порождающий облака говорит: хочешь попробовать? Мне не жалко, держи.

Он суёт Харону короткую толстую палку, трубку, свистульку. Говорит: поднеси ко рту и вдохни.

Харон думает: что значит «вдохни»? Это смертные вдыхают и выдыхают, я им не чета. Но запах морозного – что такое «мороз»? – леса – ну, с лесом примерно понятно – так сладко кружит ему голову, что больше не остаётся вопросов. И лодки. И Ахерона. И повелителя облаков. И самого Харона не остаётся. Но кто-то здесь всё-таки есть. Этот кто-то помнит, что прежде, до морозного леса, до сладкого дымного облака, до жизни, до смерти у него было имя «Харон».

Порождающий облака говорит: что, голова закружилась? Так с непривычки бывает. Прости, не предупредил.

Порождающий облака спрашивает: ты в порядке?

Харон не знает, что такое «в порядке». И чем оно отличается от «не в порядке». Поэтому он молчит.

Порождающий облака беспокоится: тебе стало плохо?

Что такое «плохо», Харон понимает. Примерно. Теоретически. Из чужих разговоров. Харон отвечает: ты ошибаешься, мне хорошо.

Порождающий облака забирает палку-трубку-свистульку. Говорит: хватит пока с тебя. Спрашивает: слушай, так это правда, что ты перевозишь мёртвых? А куда? Неужели, как сказано в мифах, в ад?

Харон думает: всё-таки он придурок. Хоть и способен рождать чудесные ароматные облака. Впрочем, стихийные духи часто ведут себя как придурки. Не самое сильное место у