Боль
Сергей Абдалов
Безмятежная юность Николая заканчивается в один миг после смерти матери. Парень остаётся один на один со своими страхами перед предстоящим одиночеством и ожиданием неизвестности. От всех этих эмоций, к Николаю начинают приходить видения связанные с прошлым его матери, в котором существует ещё один парень потерявший мать как и сам Николай.
Сергей Абдалов
Боль
Вступление
Геннадий сидел за кухонным столом и наливал до краёв очередной граненый стакан водки. Ещё лет двадцать назад, ему бы делали это собственные «шестёрки» или какие-нибудь девочки, наперебой споря друг с другом, чья очередь подливать. Поляна. Такое, кажется, было погоняло у ныне старого и пропитого Геннадия? Рубаха-парень и душа компании. Сам ни разу не отбывший срок и в пятнадцать суток, встречал всех, кто возвращался из мест лишения свободы к ним в деревню. За это и прозвище такое имел и бы в почёте у освободившихся. А ещё его называли «теоретиком». Геннадий знал от и до жаргоновский лексикон и как себя вести в той или иной ситуации, и не знакомый с Поляной, мог принять его за матёрого зэка, просто посмотрев его прикид. Но молодость ушла и наступила беззаботная старость. Одинокая, но такая же пьяная, как и юность.
За окном загремело. Прохладный ветер ночи со звоном раскрыл форточку и впустил в прокуренную и пропитанную угаром спиртного комнату, влажный воздух надвигающегося дождя. Посасывая уже давно потухшую сигарету, Геннадий, ворча, шаркая тапочками, подошёл к окну и стукнул по раме форточки. С грохотом та влетела обратно в окно, осыпая подоконник крошкой старой краски. За стеклом сверкнуло, и Геннадий вдруг увидел отражающуюся в тёмном окне чью-то фигуру, стоявшей за его спиной. Мужчина, недоумевая, повернулся. Его взгляд упал чуть ниже, чем хотел того Геннадий, потому что их привлёк свет двух красных точек, светящихся в полутора метрах от пола. Ещё, после очередной вспышки молнии, Геннадий увидел что-то квадратное над этими точками, покрытое копной длинных, взъерошенных волос, в полной темноте казалось, что в квартиру зашёл громадный дикобраз.
Геннадий приподнял с пола уже давно валяющийся табурет и, размахнувшись, запустил его в «дикобраза», но табурет, не долетая до светящихся точек, развалился на опилки. Геннадий вжался в подоконник и его измусоленная сигарета, выпала из раскрытого рта.
– А я знаю, кто её убил, – раздался голос незнакомца с интонацией ребёнка, знающего ответ на вопрос. Геннадию показалось, что говорящий находился не здесь, а сидел в сотнях метрах от этого места, говоря в рупор, и его слова металлическим эхом разбрасывались по всей комнате. – Ты!
Геннадий посмотрел себе под ноги. Вода, что стала прибывать откуда-то снизу, уже скрыла ему пятки и уже, через мгновение, поднялась до колен. В нос мужчине ударил запах водки, и он вдруг понял, что квартира наполняется ей так, как наполнялся его стакан. Но если она подымется до потолка?..
Мужчина с криком ринулся к двери квартиры и принялся судорожно крутить барашком замка, но дверь предательски не открывалась. Он уже не мог дышать. Едкий запах спирта видимо обжег гортань и лёгкие, а водка, уже скрывшая живот Геннадия, больно жгла пах, и казалось, кожа на ногах слезает кусками с его ещё живого.
–Помоги-ите-е!!– истошно завопил Геннадий и вдруг почувствовал, что за ноги его кто-то схватил и пытается вылезти, снизу цепляясь то за колени, то уже за край тельняшки и наконец, вцепившись в плечи мужчины, из озера водки, выскочила женщина.
Вид её был неузнаваем: лицо походило на оплавившуюся резиновую маску:полу слезшая кожа на одной стороне лица висела к низу, таща за собой левый глаз, сожжённые губы перекосило как от кислоты. Всё её тело покрывали окровавленные язвы кислотного ожога, скрывая под собой возраст женщины, добавляя ей, по крайней мере, лет сто. Тварь источала из себя удушливый запах аммиака и целого кладбища, которое словно переворошил какой-то вандал на бульдозере. Но когда ужасная женщина вдруг заговорила, Геннадий узнал её.
Без малого двадцать лет назад, вместе с двумя своими закадычными корешами, они изнасиловали эту тётку, за час до этого, залив е