Пролог

Звёзды в ночи остаются верным ориентиром даже в городе, где знаешь каждый камень в каждой стене. Невысокого роста человек жадно втянул носом мягкую весеннюю прохладу, растрепал на голове остатки волос и до самых скул натянул причудливую шапку.

– Дзинь-дон-бом, – пропел он в голове, застегнул на груди холщовый плащ и уверенно зашагал вдоль стены.

Мозолистые пальцы с интересом ощупывали каждый скол её камней. Наконец, мужчина на мгновение замер, ловко выудил из кармана штанов пару грошей, сунул их в расщелину и поспешил дальше. До высокой дозорной башни оставалось каких-то двести шагов его до смешного коротких ножек. Было бы нехорошо, если бы бдящие там стражники разглядели мелкую фигуру в столь тёмное время суток, но, к счастью, вниз они поглядывали редко. Правда, имели дурную привычку мочиться – и прямо с башни! Так что имело смысл накинуть капюшон. Маленький человечек перемахнул через улицу и оказался у храма.

Величественное здание с прямым худым шпилем, уходящим в небосвод, являло собой единственное в городе богатство, каким бы даже король не оплатил свои гуляния. Днём это было место довольно шумное, но сейчас оно скорее походило на спящего великана, а доносящиеся изнутри голоса совершающих ночное молитвословие монахов напоминали сонное сопение. Тишину вдруг нарушил показавшийся необычайно громким шёпот:

– Господин, протяните монетку старому доходяге.

Лохмотья бедняка, будто бы сшитые из обрезков, так и трепало на ветру. Его глаза опухли со сна, а седина в клочковатой бороде перемежалась пожухлой травой. Иные клялись, что здешние попрошайки имели проблемы со всем, кроме слуха, и просыпались от малейших шорохов, при том безошибочно отличая звуки человеческие от тех, что, например, издавали крысы или птицы.

– Подайте, прошу вас великодушно, – он вот-вот бы и припал на колени в молитве.

– Дзинь-дон-бом, – пропел ночной путник.

– Ах, это вы! – произнёс бедняк, схватившись за голову так, что чуть не выдрал клок и без того редкой шевелюры. И ушёл.

Хорошо было то, что сколь падкую на гроши жизнь не вели эти люди, их пронырливости никогда не хватало на обследование стены – так, глядишь, гроши и дождутся хозяина в расщелине.

Храм уже не выглядел великаном среди зданий, когда человечек пересёк истоптанные дороги торговой площади. Как он не хотел, но всё же пришлось мелькнуть и у таверны, куда еженощно со всех улиц стекались городские стражники и упивались жидким элем, озвучивая тягости суровой службы вместо тостов. Их разговоры всегда было интересно послушать: все эти истории о бандитах и требуемых ими выкупах, славных боях и опасности, какая могла поджидать только одинокого путника в варварских землях. Но надо было упомнить, что виселицы годами оставались пусты, а местные стражи вынимали из ножен мечи только на тренировках, да и те за ненадобностью уже давно хотели упразднить. Красться мимо было несколько волнительно, но всё же бдящие за порядком мужчины оказались так увлечены полосканием в эле бород и усов, что только свои кружки и видели.

Дальше улицы снова становились безопасными для любого нарушителя, коих в городе могло насчитаться человек от силы шесть. В эти, несомненно, лучшие для преступности дни она находилась в рекордном упадке и даже на самых подступах к королевскому саду дороги никем не охранялись. Корча из себя ни то галантного принца, ни то изящную девицу, ночной путник замер у клумбы роз, грациозно, как на показ, наклонился и жадно вдохнул их нежный аромат. А после, будто шкодник-мальчуган, перемахнул через кусты, зацепив несколько хрустящих веток, и быстро убежал в ночь, где дожидались пятеро прочих…

Сад. Ночью

Напитанные влагой недавно прошедшего дождя листья суетно трепал ветер. Капли так и летели на плащи пятерых, что собрались здесь под звёздным небом. Не спеша и осторожно к ним двигался шестой, ждали только его. Все пятеро были не обделены положением, но им решительно не хватало качеств, требующихся для настоящего продуманного заговора. Лишь благодаря богу (или, как считали некоторые из них, от того, что королевство никак не противодействовало готовящемуся плану) носители злого умысла