В свете прожекторов

Михаил Евгеньевич Московец

О нем говорят везде и всюду; каждый считает своим священным долгом посетить нашумевший спектакль. Картинка или самоанализ? Кто актер, а кто зритель?

Михаил Московец

В свете прожекторов

О нем говорит весь город – новое веяние моды с примесью андеграунда. О нем шепчутся и кричат на каждой вечеринке, каждом обеде, каждом совещании. Ему посвящают колонки в журналах и посты в интернете; обзоры делают как критики, так и те, кто совершенно далек от искусства.

За прошедший месяц этот спектакль наделал шуму, и все подряд, без разбору, скупали билеты и шли смотреть.

Пошли и мы – но не потому что так делают все, а потому что мы любим театр и немножечко разбираемся в постановках.

Итак, мы подходим к зданию театра. На улице ноябрь, и люди семенят в шубах и дубленках. Еще не так прохладно, но оделись все потеплее – вдруг после спектакля грянут заморозки.

Естественно, очередь на вход. Билетеры проверяют достоверность дорогущих билетов (даже балкон стоит несколько тысяч). Сразу скажу, что мы как истинные театралы раскошелились и взяли места в амфитеатре.

Очередь и в гардеробе. Сдав верхнюю одежду, мы вклиниваемся в общий поток людей, ожидающих начала спектакля. Минут двадцать, как амебы, слоняемся от гардероба до буфета через туалет, как вдруг я вижу знакомое лицо около входа в партер.

– Смотри, это же актер этот…

– Точно. Как его?

– Антон какой-то.

– Не помню фамилию. Что он делает?

– Хах, кажется, знакомится с девушкой.

Актер, оперевшись рукой на стену по всем законам романтизма, презабавно общается с молодой девушкой. Мы пялимся так бесцеремонно, что шестое чувство, видимо, подсказывает ему отвлечься. На удивление, он улыбается и машет нам рукой, подзывая к себе.

– Интересно, ребята? – глаза его тоже смеются.

– Да мы так, просто лицо известное увидели.

– Приятно слышать.

Актер поворачивается к девушке, чмокает ее в щеку и отпускает – прямо как птичку из клетки.

– Хотите научу?

– Чему?

– Обворожению, – он шелестит пальцами по нашим плечам. – Выбирайте девушку.

Мы все переглядываемся и на негласном совете решаем, что учиться не хотим.

– Вон ту, что у зеркала.

Я нарочно выбираю самую далекую от нас жертву – так актер точно затеряется в толпе.

– Губа не дура, – выбор ему явно нравится. – Давайте за мной.

Он бесцеремонно протискивается между людьми – то они пихают его, то он их. Мы лишь поначалу следуем за ним, извиняясь за дерзость предводителя, а затем резко сворачиваем в сторону.

– Кажется, он не сильно расстроится, если обворожит девушку без нас.

Незаметно звенит третий звонок, и заждавшаяся толпа направляется в зрительный зал.

Изнутри помещение зала очень просторно и почему-то напоминает мне величественные амфитеатры, в которых ставились древнеримские трагедии. В то же время протертый паркет и ковры в проходах, скрипящие стулья с дешевой тканевой обивкой и огромная стеклянная люстра, уродливая и местами заляпанная чем-то, отнюдь не передают грациозность и эстетику тех далеких времен.

Мы проходим в амфитеатр; с наших мест (первые ряды) хорошо видно всю сцену. Удовлетворенные выбором, мы охотно забываем о потраченных деньгах.