Дикая. Часть 2

Anne Dar

Обитатели Паддока переходят на новый уровень, но понимают это слишком поздно. Из старого союза образуются новые, более опасные объединения, но и они вскоре распадаются, чтобы превратиться в новый вид уз, который, в своём стремлении достигнуть нерушимости, каждый миг рискует рассыпаться в ничто. Все прошлые достижения не важны, все воспоминания попраны, все нормы сведены на нет. Теперь охотники все. И все же жертвы. Вопрос в том, кто в итоге сможет не предать, не отступить, не отпустить… И кто останется.

Anne Dar

Дикая. Часть 2

Посвящается N.

Часть 2.

Конку?р.

Глава 1.

У меня отчётливо сильно тряслись руки. Я пыталась это скрыть от остальных, но, кажется, зря переживала об этом: все были заняты своей собственной дрожью. Некоторые даже плакали в своих гамаках, подвешенных под потолком. Кто-то из парней нечленоразборчиво матерился в тёмном углу за моей спиной. Даже Дикая сейчас пребывала не в лучшей своей форме, которая, за время, проведённое мной в Паддоке, стала для меня привычной. Закрыв глаза и сжимая кулаки, Тринидад подпирала собой южную стену Мастерской, при этом с заметной силой упираясь в неё затылком. Её и без того светлая кожа побледнела до состояния мела: казалось, ещё чуть-чуть, и она начнёт источать белое сияние.

Отведя взгляд от Дикой, чтобы случайно не быть пойманной ею в процессе наблюдения за ней, я посмотрела на Яра. Парень стоял между мной и Дикой, и так сильно хмурился, что при свете тусклых масляных ламп казался на двадцать лет старше своего возраста: под глазами залегли густые тени, на лбу проступили глубокие горизонтальные морщины, побелевшие губы поджались и обратились в тонкие линии. Почти не дыша, я перевела взгляд на свои сжатые кулаки: сидя на грубо сколоченном столе, я упиралась ногами в его перекладины, а локтями в колени. Определённо точно прошло уже много часов. Возможно, ночь уже на исходе.

Яр не только возвёл крепкое укрытие, но смастерил отличную дверь с продуманной системой запоров, что почти невероятно, с учётом того, что материалов и инструментов в его распоряжении было катастрофически мало. На протяжении нескольких часов стены Мастерской ходили ходуном от бури и ещё какой-то мистической внешней силы, в которой, судя по истошным звукам извне, могли быть замешаны не только Люминисцены. Сначала казалось, что наше укрытие не выстоит. Теперь, когда за стенами звучит только неистовый рёв бури, без примесей потусторонних звуков, кажется, будто у этих стен и крыши всё ещё имеется шанс выстоять. По крайней мере ещё пару-тройку часов. Если по истечению этого времени буря не стихнет хотя бы наполовину, скорее всего, Мастерская падёт. Она уже начала сдавать позиции: под деревянным полом явственно плескалась холодная вода, уже начинающая просачиваться сквозь щели между половицами, крыша у восточной стены час как сочилась, в углу на стыке западной и южной стенами образовалась щель, которую Вывод тщетно пытался заделать при помощи инструментов Яра. Лачуга разваливалась по частям. Поэтому вопрос сейчас заключается в том, развалится ли она до момента окончания бури. И, если развалится, тогда…

Что что тогда?

***

Когда дверь Мастерской с душераздирающим скрипом отворилась, я сразу же поморщилась от непривычного для глаз дневного света, который казался ярким даже несмотря на серую пасмурность общей обстановки. Выходить предложила Дикая. Хотя, скорее, она не предложила, а просто поставила всех перед фактом своего выхода, подразумевающего всеобщий выход. Подойдя к двери со словами: “Ну ладно, пора”, – она начала вынимать запоры из пазов. Если бы она не сделала этого, через минут тридцать сделала бы я: из-за сырости, холода и начавших гаснуть масляных ламп оставаться в Мастерской с каждой минутой становилось всё более невыносимо.

Первыми вышли мы втроём: Дикая, я и Яр. Вслед за нами на поляну высыпались и остальные обитатели Паддока. Вернее, обитатели того, что от него осталось. Первым в глаза бросился оставленный бурей кавардак в виде перевёрнутых вверх дном знакомых предметов: ящики из Ночлежки, лавки и котелки из Медпункта, кормушки из фермы, масса разодранных параш