ПРИБЛИЖАЯСЬ К ПЕРЕСТРОЙКЕ

Ах, вернисаж, ах, вернисаж!

Какой портрет, какой пейзаж.

    (Из песни «Вернисаж», текст Илья Резник)

Пролог

Наступил 1989 год. Перестройка цветет и воняет, продолжается вовсю. Готовится полный развал нерушимого Советского Союза. Не нами. По простоте душевной мы полагали, что это новации коммунистической партии, потом – КГБ. Мало управлял страной Юрий Владимирович Андропов. Не успел осуществить свои задумки. После его смерти вера в мудрое руководство КПСС рухнула. Под руководством Горбачева с пьяными воплями, песнями и плясками мы неслись к пропасти.

Философия диалектического материализма обрушилась, дыры в массовом мировоззрении заполнили последователи Блаватской. Медицина, не получая дотации от государства уступила Чумакам и Кашпировским, которые полезли «лечить мозги» болящим. Церковь не успела восстановиться после долгих лет неприятия властями. Крыша у народа поехала.

Не минула чаша сия и наш поселок Шантобе. Конечно, средмашевское воспитание еще держалось, но нелогичность указаний сверху, отчетливо проявилась даже у нас.

Серфим Иванович Дарвин, главный геолог рудника, десантник, переживший войну, попал под пресс коллективной бессознательности. На общем собрании поселка он единственный посмел резко выступить против пьяной кампании Горбачева. Заявил: «Пили, пьем и будем пить», хотя сам всегда был трезвенником. Без «награды» такие выступления не остаются. Через месяц он лишился своей должности и очереди на машину. На него собирали компромат по всем направлениям. Вот только с честнейшим человеком это уже не получилось. А бессовестно задвинуть в забытие – это мы умеем. Благо – пенсионер. Сделали.

На этой волне я «сделал карьеру» – оказался единогласно выбраным председателем общества трезвости в ГРП. Работать на такой должности оказалось очень легко: начальство приказало всем работникам стать трезвенниками, пардон – вступить в общество. Все писали заявления, все получали от меня значки, все платили членские взносы. И так продолжалось целых два месяца. Первыми ласточками стали буровики. Они дружно спрашивали меня, как выйти из общества, куда и как писать заявления. Пришлось объяснить, что достаточно просто не платить взносы. Но даже буровики, несмотря на свой ум и сообразительность, не могли понять, почему такой элементарный выход прописан в самом уставе общества. Следом за ними из общества исчезли и остальные члены. На все укоризны свыше я отвечал просто: организация добровольная и времена другие. Призыв «Колхоз дело добровольное. Хочешь – вступай, не хочешь – расстреляем» благополучно сдох.

Над всеобщим идиотизмом круто посмеиваются КВНщики. Пожалуй, самым лихим оказалось: «Партия и правительство уверяет нас, что светлое будущее не за горами. Мы забрались на гору и увидели, что там его действительно нет!»

Ретрограды

Все вокруг рушится, перебои в снабжении продовольствием и промтоварами стали обыденным явлением. Но мы продолжали держаться. Выдавали плановое количество урановой руды «на-гора», достраивали новый спорткомплекс с бассейном и продолжали ездить на соревнования.

Первыми сдали свой физкультурно-оздоровительный комплекс в Рудоуправлении №3, поселок Заозерный. Центральное здание и два крыла. Одно со спортивным залом, а другое с бассейном. Впервые в практике комбината пол в спортзале сделан из доски, поставленной на ребро. Дорого, но зато «маешь вещь!». К открытию приехали делегации всех Рудоуправлений и привезли на внеплановые соревнования команды спортсменов.

Бассейн пока в состоянии доводки, поплавать не удалось. Зато спортзал – полностью готов. Для начала решили ограничить соревнования баскетболом. Принарядили не только территорию спорткомплекса, но и самих спортсменов. Наконец-то у всех появилась профессиональная форма. Питание в рудничной столовке – на хорошем уровне. Меня это мало волновало, поскольку питался с остальными боссами в директорском «закутке».

Результат игр никого не интересовал. Только престиж. Уровень команд известен и распределение мест сомнений не вызывало. Для Заозерного это была карт-бланш. Его команда – безоговорочный фаворит. На втором месте – коман